Творческая деятельность писателей и художников схожа. И те и другие пишут. Начинают это делать с чистого листа. И те и другие полагаются на вдохновение — ловят малюсенькие детали, чтобы получить большие работы. И писатель, и художник бывают недовольны своими работами, часто переписывают их заново. Но различия между ними все же есть. Писатель изображает мир в словах, а художник описывает его в красках. В каких красках жизнь Владимира Видинеева, мы узнали у него самого.

Встреча с Владимиром Николаевичем состоялась в его творческой мастерской. На стенах готовые работы, посередине мольберт с холстом – начатая работа, открытые краски и брошенная кисть… Здесь все пропитано творчеством и талантом.

Какой приятный запах краски, — невольно сказала я.

Да, когда-то этот запах заворожил и меня, – задумчиво произнес Владимир Николаевич.

Как это было?

Однажды наш школьный учитель Леонард Иванович Даль, обрусевший кореец, попросил детей, живущих в бараках, принести ему керосин. А мы жили на окраине Самары в послевоенных финских бараках и пользовались керосинками. Я принес ему бутылку с керосином. И вот этот спе-
цифический запах льняного масла (используется для разбавления красок) и керосина у него дома меня заворожил. Но еще больше заворожили тюбики с яркими и чистыми цветами художественной краски. Вот такие яркие впечатления откладываются в нашей памяти и влияют в будущем на наши решения. Но я бы не стал художником, если бы не мои друзья, которые увлекались рисованием. Один друг предложил мне заниматься в изостудии во Дворце пионеров. А там — античные гипсовые слепки, реквизит для натюрмортов. Поразил меня тогда рисунок, выполненный карандашом, где реалистично был изображен черный, блестящий кувшинчик и контрастом – белая гипсовая розетка на фоне красиво ниспадающей драпировки. «Как можно достичь такого совершенства? Мне бы так научиться рисовать!» подумал я. Впоследствии, видя какие-то художественные реалистично написанные работы, всегда задавался вопросом: «Как такой огромный и необъятный окружающий мир можно поместить в такой небольшой этюд?». Помню, на станции Приютова висели две картины в больших золоченых рамах. На одной был изображен серый зимний пейзаж, где среди голого пространства был один кустик с неопавшей листвой. При всей этой серости и невзрачности голых деревьев, этот куст – притягивал. Ничего, казалось бы, необычного, но этот пейзаж трогал за душу. А на втором полотне в другом зале был изображен летний пейзаж: огромные тополя, частные домики, улица, уходящая куда-то вдаль. Пейзаж был написан легко и свободно. Точно так же, как порой писатель легко описывает перипетии и сложности жизни, подбирает простые слова, так же легко был написан и этот летний пейзаж. Д.Дидро говорил: «Форма и исполнение должны быть таковыми, чтобы они не бросались в глаза». Как раз на станции в картинах это было сделано мастерски. Так невзначай я увлекся рисованием. Поехал поступать в Пензенское художественное училище. Тогда был огромный конкурс. Отбор был очень строгим. Говорили, что художников много не должно быть. Возможно, это и правильно. Я поступил на живописно — педагогическое отделение. Но самое интересное, что, выдержав большой конкурс, через полгода перевелся на декоративно-оформительское отделение. Старшие товарищи сказали мне: «Посмотри, как ходят оформители и как бедные живописцы». (Смеется). А в советское время работа оформителей и декораторов действительно ценилась. Как-то я пришел в строительно-монтажное управление перед праздником Великого Октября и предложил написать им лозунги. За два вечера написал 4 лозунга и получил 40 рублей. Это были большие деньги. Я пошел по легкому пути. И сегодня, спустя столько лет, жалею, что потратил на оформительскую работу много времени. Зарабатывая себе на жизнь, мало тогда написал живописных работ. Хотя кисть никогда не забрасывал. Садился на велосипед, брал этюдник, кусочек картона или холста, выезжал в окрестности города и писал этюды. Мне повезло, что я родился в деревне. Там люди отделены от цивилизации, они умеют любоваться природой, жить с ней в гармонии, наслаждаться общением с людьми, заниматься простым крестьянским трудом. Я это впитал.
Моя бабушка не могла понять, что за профессию я выбрал. Она человек «от сохи» не понимала, неужели за это платят деньги и этим можно жить? Но когда после первого курса художественного училища я заработал деньги на оформительской работе, она успокоилась и сказала: «Пусть учится дальше».

Каким ребенком Вы росли?

Покладистым. Хотя было по-всякому. Как-то, оставшись под присмотром бабушки, мы, а нас было четверо детей, расхулиганились так, что она не смогла найти на нас управы. И пожаловалась дедушке. Мне даже стыдно сейчас пересказывать это. Дедушка любил нас, потакал всем нашим слабостям. Но тогда и он был рассержен, снял ремень и наказал нас. Этот урок мне запомнился на всю жизнь.

В каких красках Вы бы написали свою жизнь?

Православие учит, уныние — это грех. Я оптимист, поэтому полотно моей жизни получилось бы светлым и положительным. Божий мир прекрасен, и задача художника — увидеть эти положительные фрагменты в обыденной жизни и изобразить их на холсте. Как говорил Леонардо да Винчи: «Надо учиться у природы». Как капля воды может рассказать о том, из чего состоит океан, так же и работы художника характеризуют его творчество.
Я очень критичен. И критично отношусь к своему творчеству и к окружающим людям. Иногда начинаю заниматься самокопанием. Но критичность помогает мне совершенствоваться в творчестве. Есть художники, которые достигли какого-то уровня и все на этом! Я же отношусь к другой категории художников, которые на протяжении всей жизни совершенствуются. В 2000-ом году Тюменская ассоциация художников оказала мне доверие, и я был принят в Союз художников. Это меня окрылило, но и заставило еще более серьезно отнестись к тому, что я делаю. Звание члена Союза художников налагает определенные обязательства — надо трудиться еще больше, чтобы соответствовать. Порой перебираю свои работы и на какую-то из них думаю: «Неужели я написал 10 лет назад такую слабую работу?». Срезаю и выбрасываю. Не оставляю на суд потомкам свое наследие. Некоторые работы дочь «спасала», уговорив сохранить понравившиеся. Однажды срезал работу, выбросил, а Людмила Евгеньевна Ковалева, директор краеведческого музея, спрашивает, мол, где у вас такой пейзаж с иван-чаем был? Говорю: «Выбросил». «А мы хотели ее попросить в фонд краеведческого музея», — говорит она. Иногда и так бывает. То, что я сам считаю слабой работой, другие оценивают ее по-другому. Но я не жалею, что сделано, то сделано. Некоторые художники переписывают свои холсты, пишут поверх других работ.

Вы переписывали картины?

Иногда и правлю, и переписываю. Работа художника состоит из практической части, и затем — критического анализа сделанного. Написал – отставил работу и осмыслил то, что получилось. Я и студентам говорю: «Долго не раздумывайте, запишите работу, потом будете править». Но в заключительном этапе работы нужно быть очень внимательными: двумя-тремя мазками можно как оживить картину, так и испортить ее». По этому поводу у А.С.Пушкина есть такие строки: «Художник варвар кистью сонной картину гения чернит».

А когда Вы можете сказать: «Как красиво!»?

Я в окно смотрю, наблюдаю за природой, и мне все время красиво.

Это подтверждает то, что Вы — оптимист?

Часто оцениваю прожитую жизнь и думаю, а согласился бы я вновь прожить эту жизнь? И прожил бы я ее по-другому? Да уж пусть она остается такая, какая есть. Мне грех жаловаться. Хотя можно было сделать что-то больше, где-то лучше, можно было поступить иначе, но годы прожиты, и жизнь уже не переписать.

Как картину…

Поэтому надо оставить все, как есть. Принять.
Моя жизнь идет к закату и самая большая печаль – это мысль о том, как будут дальше жить мои дети и внуки в нашей стране. Я хочу, чтобы страна процветала. Россия выстояла во время жестоких испытаний. И сейчас — не менее суровые времена. Но любое государство может существовать только в том случае, если есть граждане, готовые рисковать и отдавать жизнь за свою Родину.

Какой цвет Ваш любимый?

В картине каждому цвету должно быть свое место, и только в окружении других он начинает играть. В детстве меня завораживал фиолетовый. Тюбик с такой краской стоил очень дорого, 55 копеек. Это очень насыщенный, яркий цвет. Но когда его смешиваешь с другими красками, он тут же гаснет и теряет свою насыщенность, яркость. Современная химия предоставляет яркие краски. Порой думаешь, хватит ли яркости краски, и ведь хватает.

Художнику снятся цветные сны?

Я радуюсь не столько цветным снам, сколько снам, в которых летаю. Значит, моя душа еще парит.

Если бы рай существовал, как бы Вы его написали?

Природа, в первозданном виде – прекрасна. Это и есть рай. Рай — вокруг нас, и его надо беречь. Человек своей деятельностью может ее погубить.

Про Вас пишут, что Вы — мастер быстрых этюдов.

Я работаю в традиции русского реализма и русской реалистичной школы. Ориентируюсь на ту плеяду художников конца 19-ого — начала 20-ого веков, работы которых находятся в Третьяковской галерее. Считаю, что любой художник должен освоить историю искусств, знать, что сделано до него, выбрать свой стиль и направление. Я вырос на советском букваре, где были изображены картины Левитана, Шишкина, Васнецова, Сурикова. Мне это близко. И все они работали на основе этюда, писали с натуры. Сегодня работа с натуры становится редкостью. Но чтобы произведение получилось достоверным, убедительным и эмоциональным, художник сам должен пережить впечатления. Подсмотрел что-то в жизни — написал этюд. Идеология реалистической школы основана на воспевании красоты мира. Будь честным и искренним, пиши то, что ты любишь. В коротком этюде художник обобщает и создает образ, настроение. На основе этюда потом можно написать большую выставочную работу.

В одном из интервью Вы говорили, что писали при минус 20 С!

На пленэре нужно писать быстро. Состояние природы меняется быстро, то солнце, то облако его закрыло, то тучи, то дождь. А то и мороз! Помню, были сомнения, как масляная краска поведет себя на морозе. Но нормально, можно писать. Главное, надо тепло одеваться и брать с собой большой пляжный зонт, на случай, если пойдет снег. Снег падает на палитру, перемешивается с краской и получается шероховатая поверхность этюда. У меня есть несколько таких работ. Такие пленэрные быстрые этюды дороги тем, что написаны в страданиях, в борьбе с природной стихией. Если в мастерской можно править и переписывать, то пленэрный этюд какой есть, такой есть. Иногда маленький этюд мне дороже, чем большая работа. Как-то с другом, энтузиастом пленэра, Вячеславом Корольковым из Смоленска, решили отправиться в зимнюю поездку по Золотому кольцу России: Суздаль, Борисоглебск, Переславль-Залесский и др. И не пожалели. Зимой пейзаж просторный, деревья не мешают созерцанию, легче подобрать мотив для изображения.
У художников есть такое выражение: «умение видеть». Процитирую Заболоцкого: «В очаровании русского пейзажа есть подлинная радость, но она открыта не для каждого и даже не каждому художнику видна». Художник подсматривает в обыденной жизни за человеком. Он представляет, как бы он написал этот пейзаж, этого человека. Почему кто-то привозит с пленэра два-три этюда, а кто-то 10? Почему один прошел 5 км, но так ничего и не присмотрел, а другой, куда ни посмотрел, везде ему живописно и прекрасно? Это зависит от умения видеть, быстро выбрать мотив и написать. Наш художник из Новоаганска, Валентин Викторович Ливн, всегда говорит: «Как бы не потерять эту способность видеть».

А Вы сразу видите?

Летом сложнее — деревья мешают простору восприятия пейзажа, даже просто выбрать точку тяжело. Многим трудно дается написать лето, зелень, которая в большинстве своем однообразная. И часто мастерство художника оценивается по его зеленым пейзажам, смог ли он «одолеть» зелень? Северная природа своеобразная, необычная. Осенью она интересна многоцветием, весной — разливами. Весной проще и легче выбрать мотив. Для северной весны характерны просторы воды. Помню, в 1979 году, когда я подлетал к Нижневартовску, смотрел сверху, а кругом озера, озера, озера… Настолько это меня поразило.

Перенесли свои впечатления на холст?

В некоторых работах это есть. Вот, смотрите, (показывает на картины, которые висят на стене в мастерской) это Мегионский овраг. Это ваховские разливы, я их несколько раз писал. Так же как и Аганскую протоку. Это мост за поселком Высокий, торфяная речушка весенняя… Тайга рядом с городом каждый раз выглядит по-своему.

Участвуете в выставках?

Стараюсь откликаться на предложения о выставках. Некоторые художники говорят: «Я пишу для себя». Лукавят. Каждый художник желает показать свои работы, хочет славы, услышать мнение других.

Любая выставка, особенно если международная или российская, это конкурс, отбор, пройдет твоя работа или нет. Не прошла — значит еще требовательнее надо относиться к себе и работать лучше. Это своего рода стресс, а стрессовые ситуации заставляют человека совершенствоваться.

Вы сказали, что какие-то картины не оставляете на суд потомкам. Но сегодня Вы передаете наследие в виде знаний.

В моем роду не было художников, но были педагоги. Тетя и дядя по маме были сельскими учителями, я видел, с каким почтением к ним относились сельчане. Видел, что учитель в обществе — уважаемая и значимая профессия. А ведь это надо было заслужить, быть внимательным, чутким, добрым, положительным человеком. Я не предполагал, что буду преподавателем. Но когда был принят в союз художников России, Анатолий Карпович Карпов, президент НВГУ, на одной из выставок подошел ко мне и предложил преподавать в университете. Я согласился и не жалею об этом. Я учу студентов и вместе с ними учусь.

Что самое главное Вы бы хотели донести до студентов?

Когда я разговариваю со студентами о живописи, говорю, что нужно знать русских художников, русскую культуру, любить русское искусство. Интересуюсь у них, какие работы явились примерами, ведь это характеризует их вкус. Занятия со студентами в основном практические, лекций мало. Иногда студенту со стороны не видно, где можно сделать два-три мазка, чтобы работа ожила, я помогаю ему, но деликатно. В живописи главное не то, как мазок поставить, а важно найти нужный тон и положить его в нужное место. Если это все подобрано, то работа «заиграет».
Сейчас поменялась система приема в высшие учебные художественные заведения. Огромную роль играет ЕГЭ, баллы, а не способности человека. В советское время упор был на творческие способности. Я читал воспоминания художника советского периода, известного графика, иллюстратора скандинавских эпосов — Альфреда Оя, когда он приехал поступать в пензенское художественное училище. Он плохо разговаривал по-русски и диктант, наверняка бы, написал на двойку, но он привез с собой целый чемодан рисунков, набросков, зарисовок. И его приняли. А Пахмутова во время войны в 1943 году, только-только закончилась Сталинградская битва, приехала в середине учебного года на прослушивание в консерваторию. И ее приняли, потому что у нее талант. Народный художник Игошев Владимир Александрович, рассказывая о военных годах, говорил, что его командир не отправлял в разведку, берег его, потому что видел в нем талант — он рисовал портреты своих сослуживцев. Вот такое бережное отношение должно быть к талантливому человеку.

Я счастлив, потому что остаются картины — мое некое наследие. Да, задумываюсь, порой, а будут ли они востребованы, нужны ли они будут обществу, моим близким и родным? Осталось наследие в виде моих детей и внуков. Горжусь ими. Я и молодежи говорю, обязательно устраивайте личную жизнь, не забывайте об этом. пока молод, кажется, что еще успею, а в зрелом возрасте – горько осознавать, что жизнь оказалась неустроенной. Нужно успевать и личную жизнь, и карьеру строить.