После премьеры спектакля «Дон Кихот» в городском драматическом театре все обсуждали эту постановку. Без преувеличения. «Сходите, посмотрите, вам понравится», — говорили мне друзья и знакомые. Сходила. Осталась под большим впечатлением. И сразу после спектакля встретилась и познакомилась с молодым режиссером — Татьяной Родиной. В нашем городе она с 2024 года. И на данный момент является главным режиссером нашего драмтеатра. Татьяну пригласили в Нижневартовск вместе с мужем, Артуром Абачараевым, который и играет главную роль в «Дон Кихоте».

• Артур — заслуженный артист Дагестана, — говорит Татьяна.
• А теперь и заслуженный артист Нижневартовска, — улыбаясь, добавляю я.
• Это точно, его узнают на улице. Благодарят.
  Прошло время — и Артур вместе с Татьяной — в редакции. Разговор получился легким, об искусстве, любви к делу, и о городском драматическом тоже. Которому в этом году исполняется 30 лет.

Главную роль в интервью Татьяна отдала Артуру, она — рядом, дополняет, поддерживает. В общем продолжает выполнять роль режиссера.

• Обычно я всегда говорю с журналистами. А сегодня пусть Артур отвечает на вопросы, – начинает разговор Татьяна.
  Артур. Потому что ты лучше изъясняешь мою мысль. (Смеются). Мы с Татьяной дополняем друг друга. Я обучаюсь чему-то у нее, чего не знаю, а свой опыт, думаю, отчасти передаю Татьяне.
  Татьяна. Мы познакомились, когда я, как молодой режиссер, приехала делать постановку в театре в Махачкале, где как раз работал Артур. Он мне тогда очень помог. Во-первых, это был национальный театр, где играли на лакском языке. Во-вторых, разница менталитета: на Кавказе женщина-режиссёр — это сложная концепция. Понимаете, да? И мне нужен был человек, который переводил бы с моего «кошачьего» языка, он же — режиссерский, на актёрский. Я придумывала, сочиняла картинки, глобальные концепции, а Артур передавал это актерам, объяснял, как они должны проживать и чувствовать себя на сцене. И как с режиссёром я во многом с ним советуюсь. Он- мой первый критик.
• Неужели критикуете?
  Артур. Учусь преподносить критику более дипломатично. Одно неверное слово может потушить взгляд творческого человека. Оно ведь как? Творчество ткется из воздуха. Прямо здесь и сейчас. И, если ты вдруг откидываешь голову назад, закатив глаза, говоришь: «Ну началось…» — это может повлиять на режиссера. Я пытаюсь подбирать слова. Говорю: «Давай потом скажу». «Продолжай. Не останавливайся». Надо создать некий остров, на котором можно потом все доработать.
• Артур, а к себе Вы критично относитесь?
  Татьяна. Я отвечу за него. Он ужасно самокритичен. Я могу бесконечно переделывать что-то в процессе работы над спектаклем, а уже после выхода постановки – всё, не трогаю, не меняю ничего. Отношусь как к своему ребенку — люблю таким, какой есть. А Артур — нет. Он говорит: «Вот это! Еще это, и вот это еще мы доделаем».
  Артур. В университете мы шутили: на первом курсе ты считаешь себя уже «заслуженным», думаешь, у тебя все получается, все умеешь. Но чем ближе подходишь к моменту выхода на профессиональную сцену, тем больше волнуешься и сильнее осознаёшь: на самом деле ты ещё не все умеешь и знаешь. И это проверяется только в зрительном зале, на спектакле, через реакцию зрителя. Если он реагирует, значит всё правильно.
• Любите купаться в овациях?
  Артур. Думаю, все актёры, как творческие люди, любят это. Первое, на что покупается актёр, — сцена и ощущение себя в другой роли. А второе — то, что он получает после спектакля, ответный вайб, как сейчас модно говорить. И отчасти это лучше, чем деньги.
• То есть между славой и деньгами Вы выберете первое?
  Артур. Не стану лукавить, деньги имеют значение. Но я так же, как, наверное, и многие другие актеры, шел в эту профессию не за деньгами. Нас предупреждали: если вы думаете, что будете много зарабатывать, то лучше идти продавать пирожки — больше заработаете. И при этом вас не будут терзать творческие муки. Но, как говорят, любым делом нужно «заболеть». Если ты действительно любишь то, чем занимаешься, это на всю жизнь. Ты получаешь особенное удовольствие, которое не получишь в другой профессии,
• Любовь не угасла?
  Артур. Нет. Мне приятно стоять с коллегами на сцене и участвовать в действии. И есть разница между «сидишь в зале» (режиссер) и «находишься на сцене» (актер). На сцене все волнения сублимируются в процессе спектакля и начинают жить по-другому. Через 3-4 минуты после выхода — страх сцены уходит. А находясь в зале, ты нервничаешь на протяжении всего спектакля. Некоторые режиссеры не могут находиться в зале, ждут окончания спектакля за кулисами.
• Татьяна. У нас режиссёрское место — на балконе. Если наблюдать за нами со стороны, то можно сделать смешное видео, как во время представления мы грызём ручки, подпрыгиваем, рвём на себе волосы, причём неважно, премьера это или нет.

• Артур, а с чего началась Ваша карьера актера?
• Я вырос в советскую эпоху, любил смотреть такие фильмы как: «Место встречи изменить нельзя». А ведь в то время все истории с добром и злом были ярко вычерчены. Ты понимал: этот герой хороший, этот — плохой. Соответственно я представлял себя в какой-то роли. Осознанный шаг в профессию актера сделал, когда вернулся из армии. Передо мной встал выбор — куда пойти учиться. Помню, знакомая спросила: «А чего бы тебе хотелось?». «Чего-то творческого», — ответил я. И она предложила поступить в ДГУ на актёрский факультет. Мне откликнулось. А уже в процессе обучения заразился этой профессией, заболел ей.

• Каким был маленький Артурчик?
  Артур. Маленький Артурчик часто болел и из-за этого оставался дома. У меня были пара машинок, карандаши и бумага. Я фантазировал и много рисовал.
  Татьяна. Артур и сегодня рисует: успевает делать зарисовки на полях сценария, когда мы работаем над пьесой. Его рисунки — это всегда что-то такое необычное. Их надо печатать на футболках, блокнотах и продавать как мерч к спектаклям.
• В Нижневартовске Вы стали известны благодаря роли Дон Кихота. Это такой добряк, наивный мечтатель. А Вам кто ближе? Такие как Дон Кихот или злодеи?
  Артур. Конечно, такие, как Дон Кихот. Нам как актерам важно уметь наблюдать за людьми. Всё, что мы приносим на сцену, — это из жизни либо из нашего внутреннего состояния. Увидели пример, — можем его скопировать, взять повадки, походку, взгляд. Если нет —придумываем, ищем внутри себя. И порой находим в себе те черты, о которых даже не подозревали. Если это подходит нам — роль получается настоящей. Если нет — мучительный процесс поиска будет продолжаться до тех пор, пока не найдём настоящую жизнь в персонаже. Не могу сказать, что Дон Кихот мне дался с лёгкостью. Были долгие поиски. Со временем этот персонаж мне стал близок, я взрастил его для себя и в себе.
• А такие Дон Кихоты в современной жизни есть?
  Артур. Мне бы хотелось, чтобы они были. Но реалии нашей жизни меняют человека. Эти реалии не всегда воспитывают что-то доброе.
  Недавно смотрел фильм «Жанна д’Арк». Там есть сцена, где она на своём коне прискакала к вражеским воротам и говорит: «Я вам советую отступить. Не я говорю, а Бог через меня». Представьте, это было время, когда люди ели руками мясо, с оружием в руках отвоевывали земли, богатели за счет войн, проявляли жестокость, за счёт смертей приходили к власти. И вдруг приезжает женщина и говорит «во имя Бога», «во имя добра». Естественно, над ней смеются. Потому что в те времена это звучало наивно. Надеяться, что вдруг человек начнет действовать «без крови» — было нельзя.
  Вот и сегодня человек подстраивается под окружение. Воспитание зависит от того, в какой среде он растет. Вот, например, про северян рассказывают, что они всегда помогают водителям на трассе в лютый мороз. Так вот это «доброе» должно жить и распространяться. Тогда есть надежда, что мы будем отзывчивее, добрее. И, возможно, среди нас вырастет не один Дон Кихот.
  Татьяна. Дон Кихот, безусловно, верит в добро. Это такая христианская вера: «Если меня ударят по одной щеке, я подставлю другую, но все равно буду продолжать верить в добро». Он говорит: «Я верую в людей». Мы поставили для себя сверхзадачу: главное не то, чтобы были Дон Кихоты, а чтобы были те, кто будет рассказывать детям про Дон Кихота, про людей, которые несут добро. И, возможно, среди детей, которые слушают рассказ о Дон Кихоте, найдётся хотя бы один, который скажет: «Я выбираю этот путь».

• Вы стремитесь, чтобы театр нёс воспитательную функцию?
  Татьяна. Я не верю, что театр может исправить, но он может дать человеку повод задуматься.
• На спектакле люди сначала хохочут, а потом понимают, смешного-то нет ничего. И в конце спектакля — слезы.
  Татьяна. Сегодня, итак, вокруг очень много негатива. Включаем новости, и заранее знаем — там плохо. И сегодняшняя задача режиссёра — обмануть. Показать — будет ужасно весело. И эту иголочку к надувшемуся воздушному шарику зрителя поднести максимально неожиданно. Чтобы потом опа и – «Бух!». Чтобы этот переход был максимально быстрый, и зритель не успел опомниться, как он уже сидит и плачет. Я больше всего люблю такие спектакли. А за юмор у нас отвечает Артур.
  Артур. В юморе есть грань: перевалишься — будет пошло, не дотянешь — будет не смешно. Надо найти что-то, что сработает для всех. Рассмешить сложнее, чем расстроить сидящего.
  Татьяна. Артур выходит на сцену, и он ужасно смешной. Хотя в жизнидалеко не балагур-весельчак.
• Артур. Люди ходят в театр за чувственным опытом. В одном из спектаклей персонаж, которого играет Евгений Наумов, говорит, что есть одно слово, которое мы не можем произнести в обычной жизни, мнёмся, долго подбираемся, чтобы его озвучить. И это слово «любовь». Признаться человеку в любви – смелый поступок. Мне кажется, это слово сегодня до такой степени «стерто», что мы не понимаем, где чистота в нем, и что это чувство значит для человека.
• Татьяна. Мы мало живём в любви. Люди редко стали говорить: «Я тебя люблю». Мало её испытываем в том ярком спектре, в котором можно увидеть ее в театре. В театре можно увидеть, как это можно делать красиво, искренне, ярко. И в театр приходят, чтобы услышать то, о чём в жизни не говорят. Он даёт возможность прожить чувства, которых, может быть, человеку не хватает в обычной жизни.
• А что такое «любовь»?
  Артур. Когда меня спрашивают: «Почему ты любишь эту профессию?». И я понимаю, чем дальше я ухожу в профессию, тем сложнее мне ответить на этот вопрос, рассказать о том, что со мной происходит на сцене. Не находишь слов, чтобы объяснить. И про любовь так же. Это такое же чувство, в которое невозможно уместить что-то одно. Оно вмещает в себя все краски — от каких-то оттенков до самых ярких цветов. Тебя переполняет это чувство настолько, что ты готов совершать невероятные поступки, верить в чудеса и делать самому что-то такое, что рождает в тебе нового человека.
  Татьяна. А я люблю говорить: «Театр — это Любовь». Очень важно, чтобы внутри коллектива было много любви. Когда просто без повода кладешь в гримерку мандаринку с запиской: «Будьте счастливы» — это такой бензин, на котором «едет» театр. А еще важно, чтобы в театре были молодые. Не потому, что старые артисты уже чего-то не могут. Артисты Нижневартовска могут всё: взять, Евгения Наумова, он и пуд поднимет, станцует чечётку и споёт. Просто молодым свойственно влюбляться и вносить неуспокоенность в коллектив. У наших артистов очень большое желание работать. Они берутся за всё. «Ребят, завтра надо научиться шевелить ушами», «Будет сделано», — говорят они.

• Импровизация в театре приветствуется?
  Артур. Что такое импровизация? Это хорошо выученный текст, мизансцены, знание материала. Зная материал, слова партнёра, можешь выкрутиться в любой момент. Есть и другая форма импровизации — когда нужно выкручиваться, если что-то пошло не так. Например, когда нужно сломать «четвёртую стену», то есть найти контакт со зрителем. Если контакт не налажен, зритель остаётся холодным. Он видит хорошую профессиональную игру, но эмоционально не подключается.
• Как в спектакле «Дон Кихот»? Вы подходили к зрителю.
  Артур. Да, мы хотели, чтобы зал стал соучастником, чтобы зрители были не просто наблюдателями, а персонажами.
• Какой самый страшный сон актёра?
  Артур. Забыл слова или не успел на спектакль. Этот страх преследует актёра даже во снах. Есть правило: не явиться на спектакль актер может в двух случаях — если умер или физически не может встать с кровати. Поэтому, даже если у актера температура под 40, он выходит на сцену и — он здоров. Отыграл, уходит за кулисы – он болен. Я видел, как актеры за 80, в жизни выглядящие как старцы с клюкой, выходят на сцену и выписывают такие кренделя, что удивляешься. Сцена преображает. Да, бывают моменты, когда приходится заставлять себя выходить на сцену. Потому что не можешь сказать: «Ребят, я передумал. Я пошёл болеть домой». Нет, это твой выбор, и за него нужно нести ответственность.
  Есть такое понятие «профессиональное выгорание». В нашей профессии это тоже есть. Чтобы справиться с ним, есть два выхода: либо ты оставляешь эту профессию, либо находишь в себе силы продолжать. Когда выгорает актёр, он становится не интересен даже себе, а значит неинтересен на сцене. Да, он может реплики говорить правильно, но в них не будет жизни. Если актер не верит в то, что он делает, не верит в то, что произносит со сцены, зачем обманывать? Правильно говорят — надо жить на сцене.
  Кстати, если актёр в жизни плохой как человек, делает много отрицательных поступков, он не может выйти на сцену и начать говорить языком литературы о возвышенных идеях и призывать к добру. Не сможет.
  Татьяна. Говоря о выгорании. Должно быть «любопытство» к жизни — это единственный способ сохранить вкус к профессии. Большие артисты, с которыми мне довелось лично быть знакомой, что только ни делают, чтобы сохранять любопытство к миру — готовят, вышивают, занимаются животными, снимают видеоролики и т.д.

• А что для Вас счастье?
  Артур. Любить — это счастье, заниматься своей любимой профессией — счастье. Осознавать самого себя, на что ты способен, — счастье. Радоваться мелочам —счастье. Жить полноценно. Уметь преодолевать то, что тебе кажется преградой, а на самом деле – пустяк. Любить, что ты живёшь. Любить саму жизнь, любить самого себя, людей вокруг, то, что происходит с тобой.