• Вы с гордостью произносите: «Я — врач»?
• Конечно! – одновременно отвечают герои, с которыми мы встретились накануне их профессионального праздника Дня медика. А я с гордостью представляю собеседников – замечательную семью врачей — Эдуарда и Гузель Казарян. Перед встречей успела заочно познакомиться с ними, посмотрев видеоролик, снятый для конкурса «Моя медицинская семья». За две минуты видео семейная пара Казарян рассказали о себе: многодетная и дружная семья, любит играть на гитаре и петь у костра, а еще обожает заниматься садоводством. Эти две минуты получили более тысячи комментариев — добрых слов от пациентов, которым помогли и помогают до сих пор Эдуард и Гузель. И наши герои не представляют свою жизнь без своей профессии. А пока готовился этот материал, Гузель Казарян заняла второе место во Всероссийском конкурсе врачей в номинации «Лучший онколог».

Эдуард Казарян, врач анестезиолог-реаниматолог, заведующий отделением выездной патронажной паллиативной медицинской помощи детям Нижневартовской окружной клинической детской больницы.

Гузель Казарян, врач-детский онколог-гематолог, заведующая детским онкологическим отделением Нижневартовской окружной клинической детской больницы.

• Через несколько дней все медики страны будут отмечать свой профессиональный праздник (запись беседы состоялась 4 июня – прим.автора). Кроме того, завтра день рождения у Эдуарда! Как Вы отмечаете праздники?
  Гузель. Наша жизнь — одна сплошная работа. Поэтому и рабочие, и праздничные дни у нас проходят одинаково. И, несмотря на то, что мы любим праздники, собираться всей семьей в беседке дома, встречаться с друзьями, проводить вечера у огня, с гитарой, мы не умеем расслабляться. Это издержки нашей профессии. Чаще всего о праздниках нам напоминает свекровь, которая берет на себя организацию праздничного стола, заказывает торт.
  Эдуард. Поэтому праздник к нам может прийти неожиданно, со звонком от мамы: «Торт будет готов во столько-то, заедь, забери!». (Смеется). И ты бросаешь все свои дела, едешь получать торт.
• По видеоролику я поняла, что вы не только прекрасные специалисты и профессионалы своего дела, но еще и талантливые садоводы.
  Эдуард. Да, у нас большой дом, поэтому есть чем заняться. Что-то починить, смастерить, сделать, приготовить на мангале, истопить баню – все это доставляет мне огромное удовольствие. Супруга сажает и ухаживает за цветами, выращивает овощи. Это своего рода такая арт-терапия.
  Гузель. Это правда! Наш участок — наш ресурс. Заходишь во двор, и сразу попадаешь в другой мир, где много зелени, цветов, ягоды, все растет, благоухает и ловит солнце. Безумно красиво! Профессия врача — самая выгорающая, доктора испытывают бесконечную усталость. И мы здесь, в своем доме, насыщаемся энергией, чтобы идти дальше и продолжать свое дело.
  Эдуард. Надо уметь балансировать между семьей и работой. Да, можно жить на работе и посвящать ей всего себя, но это ни к чему хорошему не приведет. Помню один из таких своих периодов, когда я работал практически без выходных, с 8.00 и до 20.00. Дошло до того, что меня уже в прямом смысле мутило от работы.
• А домой приносите рабочие моменты?
  Гузель. Конечно.
  Эдуард. Но нас это не напрягает. Наша работа – это наша жизнь. И быть врачом — это уже наш образ жизни.
  

Знакомство

• Ваша семья появилась благодаря медицине?
  Гузель. Да, нас связала медицина, а если быть точнее — пациент детского онкологического отделения. Как сейчас помню, это был 2017 год. После высокодозной химиотерапии у нас наблюдался двухгодовалый ребенок, который успел подхватить все инфекции, какие только можно, в том числе и пневмонию. Перевод ребенка в реанимацию на искусственную вентиляцию легких мог спровоцировать еще большее количество инфекционных осложнений. Нужно было наблюдать в палате. А в этот момент в отделении реанимации Детской окружной больницы появился новый аппарат, который мы поставили в палате ребенка. Эдуард приходил к нам в отделение и мониторил работу нового аппарата. Так мы и познакомились с Эдуардом уже ближе. Хотя знали друг друга с 2015 года. Помню, впервые встретились с ним в операционной. Из-за маски на лице видны были только глаза. Я подумала: «Боже мой, какие красивые глаза!». (Улыбается).
  Эдуард. Но тогда все наше общение сводилось лишь к решению каких-то рабочих моментов. Мы сталкивались на консилиумах, я, бывало, звонил ей за профессиональным советом или помощью. Но вот когда я стал чаще заглядывать к ней в отделение, тогда и посмотрел на нее по-другому. Видимо, и она тоже. Сначала я даже не понял, что внутри меня творилось: рядом с ней мне было комфортно, тепло, я чувствовал, что Гузель — мой человек. Мы пообщались меньше месяца, и я сделал ей предложение. Хотя, честно говоря, до этого даже не думал о создании семьи. Но так было угодно Богу.
  Гузель. Эдуард стал для меня опорой и поддержкой. С какой бы просьбой я к нему ни обращалась, он всегда помогал. Я видела, как он трепетно относился к тому ребенку, который нас познакомил, с каким уважением относился к его маме. Я видела его искренность и заботу. И причем не наигранную. Ведь есть такие врачи, которые механически делают свою работу, уходят домой ровно в положенное время и им неважно, что там с пациентом происходит. Эдуард совершенно другой. Меня это подкупило. Тогда-то я и посмотрела на него не только как на врача… Эдуард бесподобно играет на гитаре, каждый вечер у нас дома концерты. К музыке он приучает и младшего сына. Эдуард вкусно готовит. И мне нравится, когда он это делает, несмотря на то, что кухню приходится потом отмывать мне…
• Внутри семьи нет конкуренции друг с другом?
  Эдуард. Когда мы познакомились, я был врачом анестезиологом-реаниматологом, она — заведующей, но я не чувствовал себя ущемленным. И если бы я у нее работал, то с удовольствием подчинялся и слушался. А дома уж, извините, переобувайтесь, пожалуйста, в тапочки. (Улыбается).
  Гузель. У нас нет соперничества. Это не про нас.
  

Предназначение

• Медицина — это ваше желание, продолжение династии или «так захотели родители»?
  Гузель. Стать врачом – было моим желанием, и родители меня поддержали. Сначала я окончила медицинское училище, а потом университет с красным дипломом. Приехала в Нижневартовск устраиваться на работу к Виктору Петровичу Мананникову, первому главному врачу Детской окружной больницы. Помню, он тогда сказал: «Открываем гематологическое отделение. Будешь гематологом?». «Буду!», — не раздумывая, ответила я. Получила первичную переподготовку по гематологии, а в 2011 году — по детской онкологии. С тех пор этот паровоз несется вперед. Порой думаю, почему именно онкология? Да потому что я всегда хотела совершать подвиги. Во время учебы в медучилище работала санитаркой в ожоговой реанимации. Представляете, что это такое? Кровь, крики, стоны людей. Будучи студенткой университета, работала медсестрой в неврологическом отделении: ухаживала за тяжелыми инсультными пациентами, пожилыми людьми, которых приходилось в прямом смысле носить на руках до кабинетов. И сейчас – гематология, детская онкология. Все детские онкологи – настоящие герои, совершающие ежедневные подвиги. Им всегда нужно быть на связи, продумывать каждый шаг в лечении маленьких пациентов, знать, что предпринять в том или ином случае. Детская онкология не прощает пробелов в знаниях, каких-то «потом» или «авось». Да и наши маленькие пациенты и их родители — каждый день совершают подвиги.
  Эдуард. В моем роду не было врачей. Но уже в 7-ом классе я точно знал, что буду врачом, потому что хотел помогать людям. И не рассматривал никакой другой специальности. Сегодня порой задумываюсь, кем бы я мог стать, если не пошел бы по пути врача. Думаю, был бы летчиком. Между профессиями анестезиолога и летчика есть много общего. Ведь когда человек входит в наркоз и выходит из него — это похоже на взлет и посадку самолета. Это самые ответственные этапы, как для анестезиологов, так и для пилотов. Даже в научно-популярных статьях по анестезиологии, описывая какое-то медицинское явление, употребляются порой термины из авиации.
• Вас очень ценят как прекрасных специалистов и душевных людей, об этом говорят многочисленные отзывы в соцсетях. Но ведь любой врач сталкивается и с негативом. Умеете с ним справляться?
  Эдуард. Чем бы вы ни занимались, неважно, кашу варите или работаете в реанимации, обязательно будут неблагодарные и с чем-то несогласные люди. Так устроен мир. Единственный способ избавиться от критики – ничего не делать! Поэтому негативные реакции людей — это просто часть жизни любого человека, независимо от его уровня успеха, знаний и профессионализма.
  Гузель. Я старюсь не думать о негативе… (пауза). Хотя, кого я обманываю… Плохо я справляюсь с негативом и всегда очень переживаю, когда получаю плохой отзыв или критику. Конечно, это обидно. Потому что знаю, как я предана своей специальности, своей должности, своему отделению, детям, которые лечатся сейчас у нас, их мамам, тем детям, которые уже пролечены и находятся дома, — мы всегда с ними на связи. И больше чем я отдаю, я уже не могу дать. Душа болит за каждого пациента! Порой представляешь себя на месте мамы ребенка, который поступает к нам в отделение, и думаешь: «Сколько же испытаний им выпало? Дай Бог им пережить все это и продолжить жизнь! Чтобы ребенок остался жив и здоров». Когда к нам в отделение поступает «тяжелый» ребенок, мы в экстренном порядке связываемся с врачами, профессорами крупных федеральных центров. Это может быть и поздний, вечерний звонок в Москву, а то и ранним утром, звоним и по субботам, и по воскресеньям — всегда. Ты не можешь сказать: «Ай, ладно, в понедельник приду на работу и решу». Нет, здесь и сейчас. Потому что так по-человечески. Все решения по поводу лечения принимаем с докторами коллегиально, консультируемся с коллегами, чтобы свести к минимуму риск ошибки.
  Эдуард. Да, супруга близко к сердцу принимает какие-то неприятные слова. Особенно задевает неоправданная критика или обвинения. Но, послушайте, идеальным ни для кого не будешь. Мы стараемся стряхнуть брошенную в нас грязь и идти дальше чистыми, а вот у человека, кто бросил эту грязь, руки останутся запачканными. Главное, мы честны перед самим собой и перед Богом. И честны с теми, кто нас окружает. Когда ты, как специалист, делаешь все, что от тебя зависит, ты, не боясь, смотришь в глаза детей и их родителей. Помню случай, когда, несмотря на все наши усилия, мы не смогли спасти тяжелобольного ребенка. Его мама, видя, как мы относились к маленькому пациенту, как мы искали всевозможные методы лечения, чтобы хоть немного продлить ему жизнь, подошла и сказала нам «Спасибо»! Да, ей было тяжело, она потеряла ребенка, но она понимала, что наши старания позволили ей быть подольше рядом со своим малышом.
• Самое страшное, когда болеют дети.
  Гузель. Самое страшное, когда родители хоронят своего ребенка. Страшнее быть не может.
  К сожалению, в нашем онкологическом отделении были такие случаи. Их немного. И все те дети живут в моем сердце до сих пор, я думаю и вспоминаю о них каждый день.

Воспитание

• За каждым успешным человеком стоят его родители. Как вас воспитывали?
  Гузель. В строгости. Нас в семье трое – я, сестра и брат. У нас с сестрой были свои обязанности по дому: к приходу родителей мы должны были навести порядок в доме, вытереть пыль, помыть полы, приготовить ужин. В школе я училась хорошо, была отличницей.
  Эдуард. Родители Гузель простые и очень хорошие люди. Они воспитали троих детей и все они стали уважаемыми людьми. Старшая сестра — руководитель в нефтяной компании, младший брат — ведущий инженер, Гузель – заведующая отделением, профессионал, Врач с большой буквы. За спиной успешных людей стоят обычные родители, которые дают правильное направление в жизни. И это главное.
• А за Вами как за успешным человеком, кто стоит?
  Эдуард. Когда мне было 12 лет, папы не стало, мама воспитывала меня одна. И делала все, чтобы я ни в чем не нуждался. Ту необходимую порцию любви, доброты, которую может дать мама, я всегда получал. Я чувствовал ее любовь всегда. И очень ей благодарен. Она для меня пример того, как нужно воспитывать детей – просто отдавать им свою любовь. Как делала это моя мама. Сейчас она говорит: «Я радуюсь, что у меня такие дети (имея ввиду и меня, и Гузель), значит я сделала что-то хорошее в жизни».
• Она вами гордится?
• Конечно. Все первые сердечки и комментарии к различным постам в соцсетях – от нее. (Смеется).
• А как вы воспитываете своих детей?
  Эдуард. Наши дети поступают точно так же, как мы, родители. Поэтому лучшее воспитание — это личный пример. Помню, когда у друзей моих родителей возникали какие-то проблемы, мама и папа всегда спешили помочь, делали это порой в ущерб себе, своим интересам и времени. И я вырос с пониманием того, как важно и нужно быть отзывчивым человеком, помогать людям, попавшим в трудную жизненную ситуацию!
  Важно, чтобы наши дети знали один из самых главных принципов жизни: «Относись к людям так, как бы ты хотел, чтобы относились к тебе». Это и наш самый главный принцип не только в жизни, но и в профессиональной деятельности. Выполнять свою работу так, чтобы потом можно было спать со спокойно душой, с пониманием того, что ты сделал всё, что от тебя зависит. Мы прививаем детям любовь к труду: взялся за какое-то дело, доведи его до его конца, делай хорошо, не спустя рукава, а с полной самоотдачей.
• Гузель, Вас называют мамой отделения. А какая Вы мама со своими детьми?
  Гузель. Не строгая, бессистемная и все время уставшая мама. (Улыбается). Могу поругать ребенка, а уже через минуту — приласкать.
• Хотели бы что-то изменить в себе?
  Эдуард. Я бываю излишне эмоционален, бывает, откладываю какие-то серьезные дела на потом… Хотел бы научиться никогда не уставать.
  Гузель. Меня все устраивает и в муже, и в себе. Может быть так неправильно говорить? Но времени на самокопание нет.
  Эдуард. Каждый из нас со временем меняется — это неизбежно. Бог ведет и меняет нас. Мы что-то переосмысливаем, на что-то не обращаем внимания. Да и работа влияет на нашу жизнь. Например, у меня в отделении наблюдаются двое детей с неизлечимыми болезнями. И оба ребенка воспитываются в одной семье. Когда ты видишь, с какими проблемами сталкиваются порой семьи, понимаешь, что твои переживания по какому-то поводу, просто мелочи. Или, когда друзья и знакомые жалуются на что-то, ты не реагируешь на это, потому что понимаешь: «Ну, разве это проблема?».
  Гузель. И люди часто путают это с черствостью.
  Эдуард. Да, мы, врачи, бываем строгими, но это происходит в тот момент, когда нет времени на жалость, нужно делать свое дело – спасать. Кстати говоря, когда нашему сыну требовалась операция, я сам проводил ему общую анестезию. Мне приходилось его удерживать. Со стороны это выглядело, будто я бессердечный и жестокий отец. Но это не значит, что мне его не было жаль, просто тогда того требовала ситуация. Я как врач-анестезиолог должен был держать себя в руках, не поддаваться панике, абстрагироваться, и относиться к ребенку не как к своему сыну, а как к своему пациенту.
• Что чувствуют врачи, когда болеют их дети?
  Гузель. Слава Богу, тяжелых заболеваний у детей не было. Дай Бог, и не будет! Но когда болеют свои дети, ты сразу чувствуешь себя беспомощной. Кажется, что ты где-то что-то упустила, поставила не тот диагноз…
  Эдуард. Уточню, это касается врачей мам. Я стараюсь всегда собраться и принимать трезвые решения. И самое главное, нам, как врачам, нужно уметь доверять своим коллегам. Когда у дочери случился приступ аппендицита, мы сохраняли спокойствие, потому что знали, она сейчас попадет в надежные руки — хороших анестезиологов и хирургов нашей больницы. Они сделают все как надо.
• А сами врачи любят лечиться?
  Гузель. Я не люблю врачей. Лечу только зубы и раз в год прохожу медосмотр. Если что-то заболело, думаю: «Да, пройдет!».
• Вы в разговоре несколько раз сказали — «было угодно Богу». Вы верите в Бога? Врачи должны полагаться на Него или все в Ваших руках?
  Эдуард. Конечно, я как врач полагаюсь на Бога, верю, что он помогает нам в жизненных ситуациях. Мы просим его помочь нам принять правильное решение в сложных случаях с пациентами, ничего не пропустить и не совершить ошибку. И часто произносим «Слава Богу, что так все получилось!». Да, мы верим в Бога, он нам помогает, но и сами не бездействуем.
• А были какие-то чудесные случаи, когда никто не верил в положительный исход лечения, а пациент вылечился.
  Гузель. Я всегда говорю: чудес не бывает, неизлечимые дети не выздоровеют. Может быть, звучит пессимистично, но за 20 лет работы я не вспомню ни одного чудесного исцеления.
  Эдуард. Мы ваш вопрос понимаем так: помолились Богу и ребенок исцелился. Нет, так не было.
  Гузель. Но медицина не стоит на месте. Появляется много новых препаратов для лечения онкобольных детей, сегодня таргетная терапия прочно вошла в медицину, новые молекулы, помогающие побеждать те или иные виды опухолей, постоянно разрабатываются и выходят на рынок. Они спасают даже тех пациентов, которые еще пару десятков лет считались безнадежными. Вот это уже можно назвать чудом.
  Эдуард. Появилась иммунотерапия, которая позволяет продлить жизнь детей с нейробластомой IV стадии на 3-5 лет.
  Гузель. Я хочу сказать, что в России очень многое делается для лечения онкобольных детей. Наше отделение тесно взаимодействует с федеральными центрами, мы знаем способности каждого учреждения, куда отправляем ребенка на трансплантацию, операцию, высокодозную химиотерапию или экспериментальную терапию. Но часто бывает так, что родители принимают решение везти ребенка на лечение за границу. Это их желание. Их выбор, и мы не противимся этому. Но хотелось бы, чтобы родители при этом не поливали грязью российских врачей. Когда в момент сбора денежных средств на лечение ребенка за границей звучат такие фразы: «в России такое невозможно», «В России это не делается» или «в России нет опыта лечения таких пациентов», это подрывает авторитет российских врачей.
  Эдуард. Раньше я никогда не проходил мимо подобных сборов средств на лечение детей, переводил. Сейчас перестал это делать. Потому что у нас в России лечение проходит лучше. В центре детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Дмитрия Рогачева ежегодно операции по трансплантации костного мозга делается больше, чем во всей Европе.
• Боитесь в жизни совершить какую-то ошибку?
  Гузель. Есть такая фраза: «Все на свете поправимо, кроме смерти». Поэтому не страшно совершить ошибку.
  Эдуард. Может, сейчас скажу пафосно: если ошибся, делай выводы, ищи новые решения и иди дальше.
• Если представить наше общество как некий организм, что бы вы вырезали из этого организма?
  Эдуард. Равнодушие. Прежде чем что-то совершить или сделать, ответь себе на вопрос: «Ты бы себе так же сделал?». Это отрезвляет.

О счастье

Гузель. Я счастливый человек, потому что рядом со мной мой муж, которого я очень люблю. Он понимает, терпит, иногда возвращает меня на землю. Любимая работа, муж, дети — три кита, на которых держится мое счастье.
Эдуард. Нужно быть в правильных отношениях с Богом, который направляет тебя по жизни. Если ты делаешь все от чистого сердца, то тогда, думаю, человек рискует действительно быть счастливым.

Счастье — когда ты с удовольствием идешь на работу и
с удовольствием возвращаешься домой.