В кафе, где проходит встреча, уютно. Ненавязчиво звучит музыка, за панорамным окном кедры в отблесках заходящего солнца. Участники спора открыты, улыбчивы, искренне рады редким минутам отдыха. Врачи сейчас живут и работают в условиях колоссальных нагрузок. Ковид не отступает, да и другие болезни тоже. Там, во «внешнем мире», продолжают кипеть страсти вокруг пандемии. Кафе, где мы собрались — островок доброжелательного спокойствия. И что-то подсказывает, что сильного спора не будет. Сегодня это дискуссионный клуб, где можно отвлечься, выговориться, даже излить душу.

текст Елена Составова фото Надежда Черняк место ресторан «Жемчужина Сибири»

Картина дня.

Автограф. В это непростое время как вы оцениваете состояние медицины в нашем городе?

Яков Патюков. Смотря с чем сравнивать.
Сергей Еремеев. Отмечу, что у нас, по сравнению с другими регионами, она на высоком уровне. От округа выделяется хорошее финансирование на здравоохранение. В свете сложившейся ситуации мы видим, что в муниципалитетах работают ковидные госпитали, они территориально доступны для жителей Югры. Их количества достаточно на долю населения. В других областях (не хочу называть конкретно) госпиталей на порядок меньше и дела с лечением ковида обстоят гораздо хуже. Наши медицинские учреждения укомплектованы хорошим оборудованием, специалисты работают хорошие. Грамотно налажена система организации здравоохранения.
Наталия Чаусова. У нас в городе работают достойные специалисты. Есть молодые перспективные врачи, которые не стоят на месте, учатся, стараются привнести что-то новое. Но, все же, я считаю, что хорошего оснащения, оборудования не хватает у нас. Бывая на различных конференциях, семинарах мы узнаем о таких аппаратах, с которыми хочется работать.
Ольга Манякова. Знаете, какое-то время я работала на Чукотке. Так вот, там элементарно нет реактивов для определения холестерина в крови (мне как кардиологу важно отслеживать эти параметры). Помидоры там стоят 800 рублей за килограмм, а их качество оставляет желать лучшего. Нет качественных овощей, фруктов, что плохо сказывается на здоровье населения. Когда я приехала сюда, то поняла, насколько хорошо мы живём в Нижневартовске. Наш Север по сравнению с Чукоткой — это сказка.
Яков Патюков. Наша большая проблема – это нехватка кадров. Если говорить о моей специальности, то нам катастрофически не хватает реаниматологов. Даже по сравнению с Сургутом, где есть свой медицинский университет и кафедра. На Север неохотно едут работать. Но радует, что много специалистов приезжает из Омска: рядом, а уровень зарплаты выше. В моём отделении на 18-ти ставках работают 9 врачей. Получается у каждого 2 ставки, а это значит, что человек практически живёт на работе. Он только успевает прийти домой, увидеть семью, поспать и обратно в больницу. О каком развитии и самообразовании может идти речь? Им просто некогда.
А сколько лет мы уже ждём новую больницу! Наболевший вопрос! Вот когда она будет сдана, тогда уже всё будет по-другому.
Ольга Манякова. Сейчас я работаю в частной клинике «Превенция», но до этого много лет проработала в бюджете, поэтому мне есть с чем сравнить. Вы правы, работая в бюджете, ты не успеваешь развиваться. Поток людей огромный. На одного пациента отводится 12 минут, за которые невозможно ничего понять и разобраться в проблеме. Работа истощает и выматывает. Ты приходишь домой, а у тебя дети, семья. Когда развиваться? А специалистов не хватает, потому что нет мотивации: что их здесь может привлечь? Взять ту же Чукотку. Несмотря на трудные условия жизни, туда едут работать врачи, потому что им гарантируют высокую зарплату и жильё. А у нас нет.
Сергей Еремеев. У нас в районе в рамках программы «Земский доктор» выдаётся 2 миллиона подъёмных и жильё. Всё равно не едут. Районной больнице не хватает узких специалистов. Вакансий свободных много, например, нужны гинекологи, узисты, рентгенологи. С врачами общей практики вообще проблема. В Ларьяк, Корлики и другие отдалённые пункты едут работать единицы. Зарплаты у нас стандартные для округа, но никакие бонусы не привлекают.
Яков Патюков. Плюс вмешалась пандемия. Сколько специалистов уехало из города в Москву работать в ковидных госпиталях!? Потому что там платят больше. Тот же реаниматолог здесь будет на 2 ставки работать, а там 6 часов через 12 (а это полторы ставки) и получать в месяц 350 тысяч рублей.

По зову сердца

Автограф. А как вы относитесь к устоявшемуся мнению, что доктор это, прежде всего, призвание?

Наталия Чаусова. Мне кажется, сейчас в нашей профессии остаются как раз только такие люди, для которых медицина – не пустое слово. Многие поступают в медицинские ВУЗы, но в профессии остаются единицы. Да, престижно, да, слово «врач» звучит красиво и благородно, но при этом мало кто задумывается об обратной стороне нашего дела. И многие не выдерживают, уходят.
Яков Патюков. Я по своей дочке сужу, ей 18 лет, и какое-то время мы планировали, что она пойдёт в медицину. Но потом она передумала. Почему? Просто проанализировала: 6 лет учебы в институте, потом 2 года в интернатуре. И, проучившись 8 лет, она всё ещё будет лишь начинающим специалистом. В перспективе — работа ординатором на 2 ставки с наличием постоянного стресса. Зачем? Если она может пойти, допустим, учиться на дизайнера, получить профессию за 4 года и начать зарабатывать.

Автограф. А она Вас не спрашивала: «Папа, почему ты пошёл в эту профессию, несмотря на такие трудности»?

Яков Патюков. Да меня-то что спрашивать? У меня родители оба врачи, я рос в больнице. Я вообще не знал, что есть другие профессии.
Наталия Чаусова. У меня аналогичная ситуация.

Автограф. Получается всё дело в зарплате?

Яков Патюков. Вовсе нет. Одной хорошей зарплаты недостаточно для стимула. Человеку предложат в 2 раза больше денег, чем он получал, он адаптируется, привыкнет и уже через три месяца запал пропадет. Факторов много для стимулирования.
Ольга Манякова. Когда я работала участковым терапевтом в Москве, у меня была очень хорошая зарплата. Огорчало другое — отношение людей к врачам, именно к терапевтам. Я была молодым доктором, работала с энтузиазмом, мне хотелось делиться с пациентами своими знаниями, помогать им… А были такие, кто мог ногой дверь в кабинет открыть, наорать на врача, бумаги кинуть чуть ли не в лицо. Многие считают, что разбираются в диагнозе лучше доктора. Осуждают, если врач хорошо одет или ездит на дорогой машине. По их мнению, врач должен быть нищим, измотанным, в заплатках и с нимбом над головой. (Смеётся).
Наталия Чаусова. Кстати, те, кто любит по этому поводу вспоминать клятву Гиппократа, пусть прочитают её до конца.
Ольга Манякова. Да, Гиппократ как раз писал о том, что доктор не обязан работать бесплатно, его труд должен достойно оплачиваться. Но деньги — это не главное. Моя коллега работала в красной зоне в разгар пандемии. Да, зарплата была хорошая, но вместе с ней была и колоссальная нагрузка — поступало очень много больных. Она жаловалась, что не видит детей, пропускает важные события из их жизни и что никакая высокая зарплата этого не компенсирует. Коллега не выдержала и ушла. По этой же причине врачи переходят работать в частные клиники. Потому что так остаётся время для семьи и саморазвития. Кроме того, ты больше внимания можешь уделить пациенту.

Пациент всегда прав?

Наталия Чаусова. Да, и из-за отчетности потом пациенты жалуются: «Врач на меня только посмотрел. Не измерил температуру, давление, не обследовал толком. А сидел всё время в компьютере.»
Сергей Еремеев. Такова наша система здравоохранения. Если раньше, в советское время, цель врача была вылечить, то сейчас — оформить документацию определённым образом. Мы даже некоторые медикаменты не можем назначить, потому что они не входят в стандарт ВВП. Пациент пишет жалобы и он прав. Доктора никто не выслушает.
Яков Патюков. Сейчас на сайте «Госуслуги» есть личный кабинет пациента. Туда выкладываются результаты осмотров, анализов, исследований. Поступил пациент в больницу, врач приёмного отделения описывает жалобы, составляет анамнез и т.д. Доктор принимает до 30 больных за ночь и, естественно, он может в чём-то ошибиться — это человеческий фактор. Допустим, написал, что у человека был инфаркт 5 лет назад, а он был 4 года назад. Погрешность незначительная и на оказание медицинской помощи никак не влияет. Но пациент или его родственники, увидев это, тут же пишут на доктора жалобу, дескать, он был невнимателен и халатно отнёсся к своим обязанностям.
Сергей Еремеев. Или, допустим, пациент инвалид лечится в дневном стационаре. В законодательстве сказано: раз человек лечится, значит должен выздороветь, либо у него должны быть улучшения. При выписке это указывается в эпикризе. Тогда пациент приходит к нам с этой бумагой и спрашивает: «А где улучшение? Я как был инвалидом, так им и остался. Где же я выздоровел? Вы зачем это написали?» И вот как ему объяснить, что это бюрократические моменты?
Наталия Чаусова. Есть такое старое выражение: «Врач — первый после Бога». А многие люди относятся к нашей профессии иначе, перевели ее в сферу услуг. Считают, что мы оказываем услуги, а не спасаем жизни, не возвращаем здоровье. Я в профессии достаточно долго и не видела ни одного врача, который бы причинил вред намеренно. Но почему-то только врачей судят за ошибки. И от этого сейчас стало немного страшно работать. Не судят слесарей, которые плохо что-то отремонтировали, вряд ли подадут в суд на парикмахера, который плохо подстриг. Раньше ты рисковал и выходил победителем, а сейчас радость победы приглушает постоянный страх. Но есть, конечно, и хорошие отзывчивые пациенты.

Автограф. А как вы относитесь к нашумевшей истории с врачом, которого избил муж пациентки после приёма? Это незащищённость врача или вседозволенность пациентов?

Наталия Чаусова. Вседозволенность пациентов. Вы думаете это единичный случай? В отделениях больницы, которые оказывают экстренную помощь, есть кнопка вызова полиции. Конечно, пока полиция приедет, может многое произойти, но случаи такие бывают.
Яков Патюков. Бывают, причем на регулярной основе.
Наталия Чаусова. Пациенты знают, что никакого наказания за такие действия они не понесут. И это страшно. Ударить сотрудника полиции при исполнении никто не рискнёт. А вот зайти в кабинет и оскорбить доктора сейчас обыденное дело.

О блоги!

Яков Патюков. Не лучше обстоят дела и в социальных сетях. Человек написал, что такой-то доктор непрофессионал, угробил мою маму. А потом, разобравшись в ситуации, выяснили, что дело было не так, лечили хорошо. Но при этом репутация врача пострадала, пошла молва, дескать, врачи все халатно относятся к своим обязанностям, понабрали всех по объявлению и т.д.
Наталия Чаусова. Очень сложно не обращать на это внимание. У каждого врача есть репутация. Такие ситуации накапливаются, растут как снежный ком. Осадок остаётся, а публично извинения никто не приносит. Нет такой практики.
Ольга Манякова. В какой-то степени мы сами виноваты. Нужно привлекать к ответственности за клевету.
Наталия Чаусова. Юристы говорят, что это не клевета, это личное мнение данного человека, он имеет право его публично выразить. Да, врач может подать в суд, но не факт что выиграет… Я таких случаев не встречала.
Ольга Манякова. А знаете, почему врачи этого не делают? Потому что опять же нужно время, чтобы пойти к юристу, а времени и так не хватает…
Яков Патюков. Да, не делаем. Но в итоге придём, наверное, к этому, потому что так дальше работать невозможно.
Наталия Чаусова. Существует «Лига защиты прав пациентов», но почему-то очень мало юристов, которые защищают врачей. А все потому, что это невыгодно. Всегда можно, как сказал Яков Николаевич, найти какую-то ошибку в бумагах, описку, зацепиться за это и выиграть судебное дело. Я знаю одного суперспециалиста. 20 лет назад, когда я работала в Москве, он нас консультировал и защищал. Так вот сейчас он возглавляет эту самую «Лигу защиты пациентов», потому что понял, это гораздо выгоднее.
Яков Патюков. В Великобритании это очень распространённая практика. Частные юридические конторы бесплатно консультируют пациентов. Не доволен лечением, хочешь подать иск? Хорошо, тебе это ничего не будет стоить. Мы возьмёмся за твоё дело и, если выиграем, прибыль поделим пополам. И у нас в стране скоро к этому придут.
Наталия Чаусова. За границей хотя бы есть страхование ответственности. У нас в стране этого не существует. Я руковожу отделением и учу молодых докторов оформлять документы правильно: не должно быть ни одной ошибки вплоть до запятых. Потому что кто-то уйдёт из больницы счастливым и благодарным, а кто-то будет недоволен тем, что ему не улыбнулись несколько раз в день, найдёт причину для написания жалобы.
Сергей Еремеев. В каждом приёмном покое, в каждом отделении больницы или поликлиники висит перечень телефонов различных ведомств, начиная с контактов руководителей медучреждения, Департамента здравоохранения и заканчивая Роспотребнадзором, куда можно обратиться пациенту в случае недовольства. Это открывает дорогу самым разным жалобам. Есть люди, которые обращаются по делу. Но большая часть жалоб не по существу. Например, «Почему нет моего терапевта?», «Что значит он на больничном?».
Яков Патюков. Сейчас в городе в полную силу работает ещё одно медучреждение — инфекционный госпиталь. Там может лежать 200-300 больных. И туда тоже нужны врачи. Терапевты, пульмонологи, анестезиологи-реаниматологи пришли работать туда из отделений и стационаров других больниц. Значит, где-то сейчас этих специалистов не хватает. И вот врач ведёт 30 пациентов вместо положенных 15. Сложно ожидать от него в такой ситуации сверхчеловеческих способностей. Ошибки и мелкие недочёты будут, вслед за ними и жалобы. Любое лечение, любая операция не гарантирует 100%-го успеха. В этом плане врач практически не защищён. Считается, что ответственность несёт медучреждение, то есть иск пациент предъявляет больнице. Он выиграл, например, компенсацию 800 тысяч рублей. Но затем идут регрессные иски со стороны администрации учреждения в адрес конкретного врача. Врач проигрывает дело и обязан выплатить больнице 800 тысяч рублей. А где он их возьмёт? В итоге он до пенсии будет отдавать ползарплаты за какую-то мелкую ошибку в истории болезни. Поэтому молодые специалисты боятся идти в хирургию, анестезиологию-реаниматологию, в те сферы медицины, которые связаны с большими рисками. А именно эти специалисты больше всего нужны людям. Ведь косметолога или стоматолога они всегда смогут найти.
Ольга Манякова. Поэтому врачи уходят работать в другие сферы, где меньше ответственности, нет жалоб и все довольны.
Яков Патюков. После особо тяжёлых дежурств, когда ты по 36 часов проводишь в больнице, и при этом еще и жалобы получаешь от пациентов, невольно возникает мысль: зачем и ради чего всё это?
Наталия Чаусова. А ведь у нас тоже есть семьи, дети. Безусловно, мы стараемся оставлять рабочие моменты за порогом дома. Например, у меня есть правило: не брать дом на работу, а работу на дом. Но это тяжело сделать! Тяжело скрывать подавленное настроение, когда мучает чувство несправедливости, когда хочется доказать, что всё было не так, а тебя не слышат. И вот ты приходишь домой с этими горькими мыслями, там тебе улыбается ребёнок и пытается рассказать о каком-то радостном событии, а тебе не хватает 5-10 минут, чтобы перезагрузиться и уделить ему время.

Автограф. Все привыкли к тому, что врач приходит на помощь. А чем мы, обычные люди, можем помочь врачам?

Наталия Чаусова. Проявлять к нам, врачам, уважение. Но сегодня, к сожалению, статус и авторитет доктора снижен. И в одночасье эту ситуацию не исправить. Мы не можем повернуть время вспять. Мне кажется, это воспитывается годами.
Ольга Манякова. Должно быть доверие к доктору! Многие черпают информацию в инстаграме, а потом приходят на приём и считают, что лучше врача могут поставить себе диагноз. Иногда и правда, встречаются начитанные люди, которые знают особенности своего недуга, но лишь отчасти. Они могут прийти, посоветоваться со мной как с доктором. Это одна ситуация. Но бывает и так, что пациенты начинают учить нас как правильно лечить. А между тем к мнению доктора нужно прислушиваться.
Наталия Чаусова. Кого люди нынче читают? Блогеров! Без медицинского образования, пишущих откровенную чушь. Даже в нашем городе есть известные блогеры, которые очень активно отзываются о работе врачей. Интересно за ними наблюдать. Люди не знают имена нобелевских лауреатов, учёных, общественных деятелей, которые совершают настоящие подвиги, а вот ТикТок, инстаграм рулит. Все знают Даню Милохина, Ольгу Бузову и других… Это народу интересно. На фоне такой картины престиж врача можно вернуть только с помощью государственной программы.
Яков Патюков. Я неконфликтный человек. Но когда откровенно хамят, это может вывести из себя кого угодно. Поймите, врач не зря учится 8 лет. Даже если он был троечником в институте, он знает об организме человека намного больше типичного обывателя, и он продолжает учиться всю жизнь в процессе работы. Не надо относиться к медикам предвзято, нужно учиться доверять врачу. Можно я задам вопрос? Сергей Александрович, жители деревень как относятся к врачам? С бОльшим уважением? Мне кажется, так должно быть, когда вспоминаю «Записки юного врача» Михаила Булгакова.
Сергей Еремеев. Нет. Они тоже черпают информацию в интернете, сейчас он повсюду даже в отдалённых посёлках. У всех есть телефоны, инстаграм, люди смотрят ролики, передачи. Результат тот же.

Лекарство для души

Автограф. Провоцирует ли это профессиональное выгорание?

Яков Патюков. Безусловно!
Наталия Чаусова. У нас нет реабилитации и психологической помощи для врачей. Штатного психолога нет.
Яков Патюков. Проблемой выгорания не занимаются вообще. А доктора впадают в депрессию. Особенно из-за ковида и сопутствующих ему колоссальных нагрузок. Я, когда вышел из инфекционного госпиталя после второй волны, начал принимать антидепрессанты, даже не ожидал от себя такого. Я не мог себя заставить сходить в магазин или даже чая выпить.
Наталия Чаусова. Это тяжело. Многие говорят, что их преследует чувство бессилия и некуда податься.
Яков Патюков. На эту тему написано много научных трудов, но вопрос остаётся нерешённым. Ну, скажем, пермские коллеги, психиатры изучили постковидную статистику в своём городе, провели серьёзный опрос врачей, работающих с ковидом, и сделали выводы: выгорание есть у всех. Оно делится на 3 стадии. Более того, исследователи выяснили, что этот процесс необратимый. Если выгорание наступило, то вернуть человека в прежнее состояние уже нельзя.

Автограф. Что же делать?

Яков Патюков. Есть такой медицинский термин «труэнтизм», что означает «стремление врачей к полезной творческой деятельности вне медицины». Это когда у доктора есть второе «я», другая сторона жизни, ты врач и плюс ещё кто-то. У каждого должна быть отдушина.
Наталия Чаусова. У врача должна быть возможность куда-то поехать, сменить обстановку, и не только когда у него льготный отпуск, а ежегодно и желательно 2 раза в год. Чтобы у него было время прочесть художественную книгу. Моральное поощрение от руководства, похвала, внимание — это тоже важно.
Сергей Еремеев. Согласен с коллегами, нужно уметь отвлекаться от основных забот, переключаться на что-то ещё в жизни, где ты можешь найти себя, реализовать. Даже внутри профессии: например, можно чередовать работу в государственной медицине и частной. У тебя, несмотря на тяжёлый день, остаются силы для работы, потому что ты переключаешься с бумажной рутины на практику. В частных клиниках заполнение документации требует минимум времени, там работаешь в своё удовольствие.
Яков Патюков. Поддерживаю, хотя мне сложнее в этом плане — частной реанимации нет. (Смеётся). Я как заведующий отделением тоже занимаюсь рутиной: отчёты, бумаги, совещания. Когда устаю от этого, иду к пациентам, «работать в поле», так сказать. Вместо медсестры могу наладить капельную инфузию, поставить катетер, интубирую, наркоз провожу сам. Переключаешься, — и становится легче.

Предупрежден, значит…

Автограф. Почему у нас не развита профилактическая медицина?

Наталия Чаусова. Да! Это моя тема! Когда я училась в школе, к нам приходил врач акушер-гинеколог и проводил беседы с девочками. У нас была профилактика, мы были проинформированы. Мы задавали вопрос, и лектор давал развернутые ответы. Прямой вопрос – прямой ответ. Сейчас этого нет. Родители тоже ничего не рассказывают детям.
Яков Патюков. Дети воспитываются смартфонами.
Ольга Манякова. Потому что сами взрослые мало информированы.
Сергей Еремеев. Профилактическая медицина необходима и она нуждается в хорошей информационной поддержке: о ней должны говорить на федеральных каналах, распространять в социальных сетях. Этого не делается! Мы видим лишь рекламу чипсов, пива и других вредных продуктов. Нужна пропаганда здорового образа жизни и на законодательном уровне в том числе, как это делается в других странах. Например, не прошёл обязательное медицинское обследование, значит с тобой расторгаем договор ОМС. Мне кажется, это хорошая мотивация.
Ольга Манякова. Важно подходить к своему здоровью системно, а не рассматривать органы отдельно от всего организма. Например, нарушение оттока желчи, наличие камней может провоцировать нарушение сердечного ритма, и лечить нужно будет не сердце. Это и есть поиск причины, а не лечение симптомов, что является самым эффективным в поддержании здоровья.
Яков Патюков. Самое большое заблуждение, что состояние здоровья человека определяется уровнем здравоохранения в стране. Здоровье пациента — это 10% помощи врача и 90% работа самого человека — его образ жизни, привычки, режим дня. Зачастую люди запускают свое здоровье: кто-то злоупотребляет алкоголем, кто-то курит без конца, кто-то переедает так, что у него шея толще, чем у меня талия. Люди гробят себя целенаправленно. Говорят: «Не мы такие, жизнь такая». Но послушайте, жизнь относительно у всех одинаковая и это же не повод для курения! А потом такие приходят к врачу со стенокардией и давлением, говорят: «Вылечи меня! Ты же врач! Ты должен.» Самый первый врач для каждого человека — это он сам. Когда в чём-то винят доктора, сразу же вспоминают 323 Федеральный закон об охране здоровья. Но почему-то никто из пациентов не вспоминает Статью 27, 4 главу, где чётко написано: «Каждый гражданин обязан беречь своё здоровье».
Наталия Чаусова. Сейчас есть модное слово – бодипозитив. И когда я говорю молодой женщине, у которой есть проблемы со здоровьем из-за веса, что ей нужно похудеть, то встречаю такой негатив и агрессию! Мол, если я вам не нравлюсь, это ещё ничего не значит. Но вы ведь ко мне пришли за советом, как поправить здоровье, я вам его даю.
Яков Патюков. Согласен. Возможности медицины при всём многообразии лабораторных тестов и крутого оборудования всё равно ограничены. И если к нам придёт человек весом в 150 килограммов с одышкой и болями в суставах, мы его подлечим, конечно. Он встанет на ноги, уйдёт, но через месяц опять вернётся. А вот если он сбросит 50 кг, то будет чувствовать себя гораздо лучше и забудет дорогу в больницу.

Коронованные ковидом

Автограф. Есть ли заболевания присущие жителям севера?

Яков Патюков. Из специфических — только описторхоз. (Смеётся). На самом деле нет, северян преследуют заболевания актуальные для всего современного общества: сердечно-сосудистые заболевания, сахарный диабет, онкология, ну и на данный момент ковид. Куда от него денешься… Мы уже не видим чёткой границы между ковидом и не ковидом. Человек вроде в лёгкой форме перенёс заболевание и забыл о нём, но через три месяца у него случается инсульт, потому что в организме поменялся сосудисто-тромботический компонент на фоне ковида. Или у него появился сахарный диабет. А сколько сейчас случаев мультисистемного воспалительного синдрома по типу Кавасаки! Это когда собственная иммунная система начинает разрушать стенки сосудов.

Автограф. Яков, Вы обмениваетесь опытом с коллегами из других регионов?

Яков Патюков. Поначалу не с кем было обмениваться, вообще никто ничего не понимал. Обращались как раз к нам за помощью и советом из других регионов. Например, созванивались с профессором из Москвы Константином Михайловичем Лебединским, президентом федерации анестезиологов-реаниматологов и спорили с ним ещё в начале пандемии относительно патогенеза этого заболевания. И оба терялись в догадках. А ведь он вращается в научных кругах, общался с американцами, европейцами. Позже мы в округе тоже организовывали онлайн-конференции между госпиталями. Я считаю, больше нужно обмениваться информацией, брать на вооружение методики коллег.
Наталия Чаусова. Весной я вас как раз слушала, Яков Николаевич. Лариса Дмитриевна Белоцерковцева устраивала семинар. Я испытала гордость за наших специалистов.
Яков Патюков. Многие коллеги не верили в успех нашего метода. Какой плазмаферез при инфекции? (прим.авт. Плазмаферез — процедура забора крови, очистка и возвращение её или какой-то части обратно в кровоток.) А потом применяли у себя этот метод и отчитывались, что больше всего сеансов плазмафереза провели.
Нашему городу еще развиваться и развиваться в плане здравоохранения. Начиная с нейрохирургии и заканчивая той же превентивной медициной. Нам хотя бы натрийуретический пептид смотреть на ранних стадиях ХСН (хроническая сердечная недостаточность).
Ольга Манякова. В клинике «Превенция» мы проводим анализы на натрийуретические пептиды.
Яков Патюков. Это вы делаете, а хочется, чтобы городские поликлиники выявляли хроническую сердечную недостаточность до того, как пациент с огромными отёчными ногами поступит в стационар.
Ольга Манякова. Наша текущая медицинская модель фокусируется не на том, как развивать здоровье и предотвращать болезни, а скорее на том, как управлять больным и лечить болезнь, когда она проявляется. Есть генетические маркёры сердечно-сосудистых заболеваний — это более глубокое обследование, но именно оно позволяет дать человеку рекомендации по его образу жизни и питанию, чтобы предотвратить развитие инфаркта или инсульта в более молодом возрасте.

Медицина будущего

Автограф. Можно ли сказать, что превентивная медицина – это медицина будущего?

Ольга Манякова. В натуропатической и функциональной (превентивной) медицине мы стремимся выявить первопричину(ы) болезни путем выявления/устранения основных тревожных факторов, способствующих ухудшению здоровья. К специалистам интегративной медицины обращаются чаще тогда, когда классические специалисты не смогли помочь, потому что интегративных специалистов учат более глубоким интерпретациям анализов, выявлению дефицитов витаминов и минералов, без которых не пройдёт ни одна реакция в организме нормально. Превентивная медицина ответит на вопрос: почему пациент чувствует себя нехорошо, у него слабость, недомогание, в то время как стандартные анализы «говорят», что он здоров? Врачи натуропатии и функциональной медицины лечат человека в целом и признают, что болезнь — это процесс.
Яков Патюков. Каждый человек рождается с уникальным набором генетически заложенных свойств организма, которые под действием различных факторов внешней среды могут складываться определённым образом и привести к развитию какого-то заболевания. Превентивная медицина позволяет лечить болезнь в зачатке, ещё до её появления. Я верю в превентивную медицину, но внедрим мы её не сегодня и не завтра это очень далёкое будущее.
Ольга Манякова. Нет, не далёкое. В Москве превентивная медицина сейчас уже очень развита и много специалистов работют в этом направлении, чего не скажешь про наш небольшой город. Просто не всем доступно такое лечение: обследования, тест-системы, анализы дорогие, плюс лечение. Все хотят получить развёрнутую консультацию, понять, какие есть проблемы со здоровьем, но не у всех есть деньги на это. Превентивная медицина развивается семимильными шагами.
Яков Патюков. Для нас сегодняшний день — это генно-инженерная терапия ревматологических заболеваний. В Сургуте эта работа давно поставлена на поток, в Нижневартовске тоже активно развивается. Пациенты сложные, с ними нужно заниматься индивидуально, подбирать препараты, разрабатывать курсы. Но это ревмо -, а остеопорозом вообще никто не занимается! Столько переломов у пожилых людей!
Наталия Чаусова. Да, он так часто встречается у женщин. Но его можно предупредить, назначив заместительную гормональную терапию в определённый период жизни. Она предотвратит и другие осложнения, например, проблемы со сном, когнитивные нарушения, сбой в работе сердечно-сосудистой системы. Мы, женщины, очень зависим от гормонов. В Европе 90% женщин принимают замещающую гормональную терапию, а в России только 1%. Боятся. Гормонофобия существует как среди пациентов, так и среди врачей. А от этого страдает качество жизни. Мы хотим хорошо себя чувствовать и отлично выглядеть в любом возрасте, будь то в 50 лет, 60 или 70. Но если внешне мы можем поработать над собой — накраситься, сделать красивую причёску, омолодиться с помощью косметических процедур, то вот с внутренним состоянием это не сработает. Мы не можем обмануть организм. Но можем помочь, став ему другом.
Ольга Манякова. Лучшее решение для исцеления — это работа с телом (а не против него) и ежедневные практики, способствующие крепкому здоровью.

Психология здоровья

Автограф. Влияет ли сознание на возникновение различных болезней? Медицина сопоставима с психосоматикой?

Яков Патюков. Да, существует такое определение, с ним врачи знакомятся ещё в ВУЗе. Здоровье — не только отсутствие болезней и дефектов, но также полное моральное и духовное благополучие.
Наталия Чаусова. Прочитала книгу «Психология и психосоматика женских болезней» кандидата наук, врача психотерапевта Ирины Александровны Ротовой. И после прочтения книги мне как будто сама вселенная стала посылать пациентов, которые на практике подтверждали прочитанное. Например, признавались, что им действительно нужно поработать с такой-то жизненной проблемой, которая в какой-то степени привела их к болезни. Они удивлялись, как я узнала об этом. Дело в том, что когда гинеколог ищет пути решения проблем со здоровьем, он в том числе прорабатывает и психологические моменты. Например, пациентка не может забеременеть. Наши старания тщетны, оперативное лечение не помогает. Она вступает в протокол ЭКО, беременеет, становится счастливой мамой, а через 3 года у неё наступает самостоятельная беременность. И становится понятно, что мешали не физические проблемы, а психологические.
Яков Патюков. Довольно часто в приёмное отделение обращаются люди, которые уверены, что серьёзно больны. Начинаешь обследовать, ничего не обнаруживается. Это тоже заболевание, но не физическое! Но доказать человеку ты это не можешь.
Ольга Манякова. Зажатые эмоции, невысказанные обиды, которые нужно уметь проговаривать, а не копить в себе — всё это энергия, которая вращается вокруг нас. И если человек десять лет живёт в хроническом стрессе, это в любом случае спровоцирует какую-то болезнь.
Наталия Чаусова. Есть замечательная практика, которая постепенно добирается и до регионов – работа с психотерапевтом. Встречи проходят раз в неделю, сессия длится 50 минут. Это помогает и работает. Возвращаясь к вопросу профессионального выгорания врачей. Почему наши врачи боятся идти к психотерапевту со своими тревогами и проблемами? Потому что город маленький, вдруг кто-то узнает? А поговорить-то нужно. С кем? С женой? Жену жалко — на ней семья, дети. С другом? Он не поймёт. А постороннему человеку, например, случайному попутчику, которого больше не увидишь, открыться проще. Так вот психотерапевт сродни случайному попутчику, с которым ты делишься проблемами, и от этого становится легче.
Яков Патюков. Общение помогает. Даже сейчас мы с вами пообщались и провели профилактику синдрома выгорания.
Ольга Манякова. А корпоративы? (Смеётся)
Яков Патюков. Да кто же на них общается? Вот журналу нужно организовать дискуссионный клуб, мне кажется, он будет очень востребован.

Автограф. А что, прекрасная мысль! Возможно, мы действительно организуем клуб, раз это нужно людям!