Яков Патюков — тот самый доктор, который с самого начала пандемии был на передовой в борьбе с коронавирусом. Он участвовал в организации первого ковидного госпиталя в регионе, инструктировал коллег по работе со сложным оборудованием и консультировал врачей из других городов… Он провел
практически 8 месяцев в «красной зоне», был награжден грамотой президента Российской Федерации за вклад в борьбу с ковидом и продолжает сейчас консультировать коллег.

текст Регина Гауффе

Яков, расскажите, как все начиналось? Страшно ли было идти в «красную зону» в первый раз?

Когда мы только начинали работать, мы все были в состоянии эмоционально-научного вакуума. Было непонятно, что это за болезнь. А как раз, когда мы разворачивали первый госпиталь, это был апрель, и произошла та катастрофа в Италии, когда рефрижераторами вывозили тела, люди гибли целыми госпиталями. Тогда и в Нью-Йорке начиналась та страшная история, когда негде было хоронить людей. И вот мы шли сюда с мыслями о том, что делать? Как мы будем потом смотреть в глаза родственникам? Как мы будем чувствовать себя после того, как за смену у тебя умирает 10 пациентов? Мы были не столько напуганы, сколько подавлены, сильно подавлены заранее. Но нам повезло: мы сразу начали все делать правильно. Это какое-то стечение обстоятельств. Видимо все-таки есть какое-то провидение, судьба. И эта судьба именно меня, именно в этот момент, именно в это место поместила. Я как будто специально к этому готовился всю свою врачебную деятельность! Все мои знания об инфекциях, навыки, связанные с искусственной вентиляцией легких и интенсивной терапией, сошлись. Один выздоровел, второй выздоровел — и, причём, даже такие тяжелые пациенты, что… Ну, было страшно за них! Страшно и не понятно, удастся ли «вытащить». И как только мы поняли, что это возможно, эмоции сменились. Всё стало совсем по-другому: мы поняли, что нужно делать и как спасать. Мы поняли, что мы можем и будем их спасать!

А были ли у Вас какие-то особенные пациенты, которые запомнились?

Их много и все они запомнились. Все мои тяжелые пациенты. Беременная женщина, из-за которой мы не спали и стояли вокруг неё круглосуточно; мужчина, возле которого я провёл нон-стопом 6 или 7 часов, пока одну манипуляцию сделаешь, потом вторую, каждый день с ним разговаривал, убеждал в том, что всё получится. Да много! Каждого помню.

Что нужно делать, чтобы не запомниться Вам? То есть не стать тем самым тяжелым пациентом?

Вакцинироваться, соблюдать правила и рекомендации! Особенность нашего менталитета — махать шашкой и кричать: «Я все соблюдаю!» А потом проходит 3 дня — я ничего не соблюдаю! То есть это все равно, что говорить: «Я либо пью, но когда пью, то бесконечно и постоянно, либо вообще не пью!» Две крайности. А так, чтобы культурно, по чуть-чуть, — не можем… Такая же история и с этими ковидными правилами. Почему-то все воспринимают правила дорожного движения так, как положено: никто не осуждает и не смеется, показывая пальцем на того, кто пристегивается в машине. Или когда человек едет на зеленый свет светофора, а не на красный — ведь никто не удивляется! Никто же не хвалится: «Я такой лихой, не пользуюсь ремнем, езжу на красный и по встречке?» Это стало частью нашей привычной жизни. Точно также надо успокоиться и нормально воспринимать эпидемиологические правила. Они будут такими же и дальше, пока не сформируется иммунитет у населения. Вообще, это ведь только кажется, что эта болезнь где-то далеко. И нас не касается. Просто нужно понимать, что эта зараза здесь, совсем близко. И даже если ты перенесешь болезнь в легкой форме, где гарантия, что не заразишь близкого человека, течение болезни у которого может быть гораздо сложнее и тяжелее? Поэтому, махая рукой на себя и говоря: «Авось пронесет!», ты машешь рукой и на своих близких, на всех, кто с тобой контактирует. Да, на врачей, в конце концов, которые потом будут не спать, тратить силы и ресурсы на помощь заболевшим. Здесь должна быть коллективная ответственность, спокойная, без паники, без крайностей — так же спокойно, как мы соблюдаем правила дорожного движения, надо соблюдать и меры безопасности, которые защищают нас от ковида. Надо надеть маску в магазине или в общественном месте — ну надень ты ее! Вот и все.

Что насчет этих постоянных споров о том, что маски неэффективны?

Это опять же очередная попытка махнуть шашкой! Так нельзя. Маска снимает определенный процент вероятности заражения. Если ты без маски заразишься 100%,то с маской эта вероятность составит 40% или 55%. Неважно сколько, самое главное, что меньше! То есть риск заражения уменьшается благодаря маске. Представим, ты просто заходил в лифт, а человек выходил, лицом к лицу, и вы оба были без масок. И человек в этот момент просто выдохнул, он не кашлянул, просто произвел выдох — все. Этот вирус заразен настолько, он просто липуч, как не знаю что. Он передается моментально. И в этом-то его опасность.
Вы должны просто привыкнуть и жить по этим правилам. Тут нет никаких ни эстетических проблем, ну сделай себе многоразовую маску, с цветочком или еще чем-то. Сделай их несколько, просто обрабатывай их регулярно! Главное, чтоб она была чистая, и ты будешь всегда защищен.

А что насчет перчаток?

Это по факту мало чем отличается от обработки, это та же самая рука, не факт, что ты не полезешь ею в карман, что ты не почешешь ею нос или глаз. Руки в перчатках это те же руки, просто потом ты перчатку снимешь и якобы ты чист, ничего подобного, не факт, что ты правильно ее снимешь. Гораздо лучше в этом плане пользоваться антисептиком: спреем или гелем. После того, как зашел в магазин, потрогал продукты, тележку, рассчитался на кассе, вышел и снова обработай руки. И ты чист.

Частый довод против маски — неудобно. А Вам, в Вашей экипировке, удобно?

Самое сложное, поначалу, было привыкнуть к ней. Потом уже ты перестаешь ее замечать и, по сути, ходишь, как обычно, адаптируешься. Плюс тяжелые сами условия — нет прямого контакта с пациентом, он тебя не видит, любая манипуляция осложняется тем, что могут запотевать очки, а поправить их и протереть изнутри их нельзя. Двойные перчатки, да сам костюм с халатом и фартуком все равно, несколько громоздкий. Ну и, конечно, очень в них жарко.

Какие есть еще сложности, связанные с правилами работы в «красной зоне»?

Нельзя быстро, моментально вызвать себе подмогу. Например, что-то не ладится и нужно вмешательство кого-то из коллег, ты должен ждать, когда человек оденется и зайдет в «красную зону». Ты работаешь там, по сути, как на некоем острове — отделен ото всех. Сложности связаны именно с этими средствами защиты и устройством всего быта и работы там.

Вы надеваете этот костюм, заходите в «красную зону» и сколько, в среднем, проводите там времени?

Вообще нельзя находиться в этом костюме более 4 часов, именно на такое время он рассчитан. Дальше начинаются ошибки, риск заражения. Но это не значит, что человек работает 4 часа и выходит. Он отработал это время, ну, если там что-то такое, из-за чего ты вынужден задержаться, бывает и 5, и 6 часов, но это редко. Итак, работаешь 4 часа, вышел, разделся, помылся, поменял костюм и пошел снова. Костюмы разные, нет какого-то единого образца или протокольной одной формы одежды. Самое главное, именно понимание самой логики, как правильно, в каком порядке нужно надевать и снимать костюм. Например, по телевизору раньше показывали кадры, где защитные очки одеты поверх капюшона — казалось бы, нормально. Но фишка в том, что эти очки должны сниматься в последнюю очередь.

А сложно ли снова было возвращаться в «красную зону»? Или первый раз был самым тяжелым?

Первое время было очень сложно, потому что было непонятно, что это за болезнь и как ее лечить. Сейчас уже в этом плане гораздо проще. Но надо понимать, что исследования еще продолжаются, и впереди нас ждет еще много открытий. Но сейчас мы понимаем, как лечить. Каждый пациент — это борьба. Каждый пациент — это опасения, что что-то пойдет не так, какие-то тяжелые, сложные манипуляции, которые могут, например, в 2 часа ночи тебя застать. Работы очень много.

Давайте представим, что вся эта пандемия закончилась, ковидные госпитали закрыты, маски выброшены, болезнь побеждена… Что Вы будете делать? О чем Вы мечтаете?

Для меня это очень сложный вопрос. Потому что я как-то сразу всецело погрузился в эту работу, в эту борьбу с эпидемией, с вирусом. И каждый раз, когда я пытался для себя рисовать какие-то конечные сроки, когда перестану этим заниматься, когда смогу поехать на море, возьму билет, сяду в самолет, причем без маски, прилечу, отдохну и выброшу из головы все связанное с этим временем, — мне становится тяжелее. Мне, правда, тяжелее, когда я об этом думаю. Психологически тяжелее и работать. Поэтому я лучше вообще сейчас не буду об этом думать, я временно «катастрофический трудоголик», потому что ни о чем другом не могу думать и не думаю.