«Некоторые гордятся семейными династиями, отличившимися в профессии, а мы занимаемся династиями, которыми и гордиться не хочется», — начала рассказывать о своей работе наша героиня Виктория Матиевская. В беседе с ней мы затронули разные темы, поговорили и о службе, и о семье, и о детях, о привычках и традициях.

текст Мария Райт фотограф Валентин Клейменов место ресторан «Аквариум»

Главным инструментом в профессии Виктория Викторовна считает свое сердце, которое является тем самым советчиком, когда надо вдруг принимать тяжелое для сотрудников опеки и попечительства решение о лишении родительских прав, когда ребенку нужно подобрать семью, когда надо сказать доброе слово отчаявшемуся подростку или даже взрослому человеку, потерявшему ориентир в жизни. И ее сердца хватает всем.

—Виктория Викторовна, Ваша деятельность напрямую связана с разговорами и убеждениями. А молчать Вы умеете?

-Я обожаю разговаривать с людьми. Но и молчать умею. Есть информация, за разглашение которой я несу уголовную ответственность. Например, за огласку тайны усыновления. А вообще каждый шаг сотрудников органов опеки и попечительства регламентирован законодательством. Однако есть некоторые моменты в нормативных актах, которые не конкретизированы.

—Например?

-Органы опеки и попечительства – это службы государственного значения, на которых возложена задача защищать интересы несовершеннолетних и недееспособных граждан. И именно сотрудники опеки должны определить, подвергается ли ребенок опасности в семье и нарушены ли его права. И вот здесь вопрос, где «мерило»? Ведь для кого-то поездка на Кипр кажется ущемлением их прав, а для кого-то поехать в санаторий или развлекательный центр – высшая награда. На нас лежит огромная ответственность в принятии правильного решения: что лучше для ребенка – жить с кровной матерью, которая пьет и ведет асоциальный образ жизни, или жить в чужой семье, но в хороших условиях и в безопасности? В каких случаях надо обращаться в суд с иском о лишении родительских прав, а в каких — нет? Принимать такие решения очень тяжело, они несут определенную эмоциональную нагрузку.

—На что ориентируетесь, на зов сердца или закон?

-Мы ориентируемся на интересы ребенка, его благополучие, жизнь и здоровье. Как-то наш программист посоветовал нам: «Девочки, поменьше жмите на «ок» и больше на «отмену». Вот и я всегда говорю: «Давайте будем меньше принимать решения отбирать детей у родителей! Делать это только если здесь и сейчас создается угроза жизни ребенка. А суд решит, правильно ли мы применили эту меру».

—А какие это ситуации, когда родителей могут ограничить в правах или лишить их родительских прав?

-Есть две категории родителей: временно ограниченные в родительских правах и лишенные родительских прав. Ограничить можно вследствие поведения родителей, которое опасно для ребенка, но нет достаточных оснований для лишения их родительских прав (аморальное поведение родителей, уклонение родителей от воспитания ребенка и т.п.). Есть семьи, где дети растут вроде как при родителях, но рядом их нет. Семьи, которые ведут асоциальный образ жизни из поколения в поколение, и для них это норма. Они недоумевают, в чем проблема, почему мы к ним пришли? Помню случай в самом начале моей работы в органах опеки, пришла в семью, открыла белоснежный холодильник, а там лежат замороженные свинячьи уши. Мне сказали, что из них сварят суп. Через какое-то время я приходила снова, а эти уши все также лежали в холодильнике. Представляете, какая там обстановка? А есть такие семьи, где 2-х -3-х годовалый ребенок заваривает кипятком из-под крана пакетик с едой, чтобы накормить младшую сестру или брата.
В отличие от лишения родительских прав, ограничение — временная мера, целью которой является защита интересов ребёнка без полного лишения родителей их прав. Через полгода они могут восстановиться, если поменяли отношение к ребёнку, изменили свой образ жизни. Если они не восстанавливаются, значит через полгода мы подаем иск о лишении родительских прав. Семьи, которые лишены родительских прав, восстанавливаются редко.
И знаете, что страшно, когда дети быстро взрослеют. Страшно, что в наше мирное время, время великого прогресса и больших возможностей есть дети, которые никому не нужны. Я испытала щемящее чувство стыда, когда посетила детский дом, где воспитываются дети с овз, дети с синдромом Дауна. Они такие искренние, открытые… Не передать словами. Они — брошенные дети…

—Какая работа ведется с неблагополучными семьями?

-Сигналы о наличии неблагополучной семьи поступают от соседей, учителей, воспитателей в детском саду. Сотрудники органов опеки и попечительства реагируют на все обращения о случаях насилия и жестокого обращения с ребенком. Мы начинаем проверять такие семьи и вести с ними профилактическую работу. Но сложность в том, что выявить такие семьи на ранней стадии, невозможно. Они, как правило, закрыты от глаз общественности. Ведь порой и родственники скрывают проблемы, потому что им стыдно, или думали, что сами справятся… Да и ребенок не всегда рассказывает о своем положении дома воспитателям или учителям. Но когда семья начинает «скатываться» и проходить определенный барьер – к примеру, не стыдно выпивать на детской площадке или валяться пьяными на улице при детях — это уже не будет считаться ранним выявлением, это тот случай, когда порог невозврата пройден. И тут уже профилактической работой не обойдешься.
Отмечу, что у нас в Нижневартовске из 20 семей, которых лишили родительских прав в течение года, восстанавливаются (примерно!) 1-2, максимум – 4 семьи. Остальные не реабилитируются, не социализируются, продолжают вести такой же образ жизни. А порой не восстанавливаются в правах намеренно, открыто говоря, что сами они не смогут помочь ребёнку так, как может это сделать государство. Насильно восстановить мы не можем. У нас даже случаи были, когда мать соглашалась на лишение родительских прав, чтобы опеку над ребенком взяла бабушка и получала при этом хорошие выплаты. Но если бабушка и дедушка не воспитали своего ребёнка, то как они воспитают своего внука?
И знаете, что самое удивительное, когда мы общаемся с детьми, у которых родители лишены родительских прав, а сами они скитались по детским домам до совершеннолетия, то в 90% случаях дети возвращаются к своим матерям, они их не бросают. Понимаете? Дети всю жизнь прожили в детском доме, мать о них не вспоминала, а они все равно идут к ней.

—В какой семье Вы росли?

-Я росла в полной семье. Помню, мы любили собираться за одним столом: бабушки, дедушки, дяди, тети, дети — и устраивать дружные посиделки. Мы до сих пор со всеми поддерживаем теплые отношения. Очень дружны с сестрой, хотя разница у нас с ней 10 лет. И для меня было удивительным, когда мама как-то сказала, что я для сестры являюсь авторитетом, и она прислушивается к моим словам.

—И каким Вы ребенком были?

-Шебутным и активным (смеется), но при всем при этом я училась хорошо, была в первых рядах и среди октябрят, и пионеров. Мне всё время говорили: «Вика, ты можешь замотивировать всех ребят так, что они без принуждения выполняют твою работу». Я никого не заставляла. Так получалось. Я никогда не считала себя лучшей, просто всегда делала то, что мне казалось правильным.

—А что Вы считали правильным?

-Модель поведения и отношений с людьми идет из семьи. Я всегда боялась и боюсь обидеть человека и испытываю неловкость, когда при мне кого-то обижают. Стараюсь решить какие-то спорные ситуации мирно, по-доброму, не в ущерб чьим-то интересам. Хотя порой жертвую своими интересами, чтобы оказать помощь человеку. Помогаю даже тогда, когда меня об этом не просят. Держусь подальше от скандальных людей: беспричинная злость угнетает. Я просто всегда говорю: «Ребята, земля круглая. Не портите сознательно ауру своим детям и внукам, это отразится на их семьях. Не выбивайте фундамент благополучия из-под их ног ради какой-то сиюминутной, меркантильной прибыли или цели». И советую многим: «Какой бы ситуация ни была, постарайтесь найти в ней положительные моменты». Лично я всегда верю, что все будет хорошо, потому что доброта правит миром. Хотя многие ее недооценивают, уповая на «такое время». А какое оно — время? Оно такое же, как и всегда! И люди такие же… Проблем всегда хватало.

—Добро всегда и во все времена славилось… Мы все воспитаны на одних сказках и рассказах, где во главе угла стоит доброта.

-Вот и непонятно, почему сегодня добро не в фаворе? Знаете, я думаю, что именно моя доброта и уважительное отношение к людям привели меня к моей нынешней профессии. В Нижневартовск я приехала после окончания строительного института и начала здесь работать в строительной фирме. Проработала я там не долго. Устроилась социальным работником в Управление социальной защиты населения по городу Нижневартовску. Социальная помощь оказывалась одиноким бабушкам и дедушкам, ветеранам и участникам войны. Я умела находить контакт со всеми, мимо меня не проходила ни одна проблема, ни одна просьба, ни один нюанс из их бесед. Как только появлялись какие-то вопросы, я тут же старалась помочь и все решить. Для моих подопечных порой было просто важно выговориться и быть услышанными… Помню в детстве, когда видела репортажи про одиноких стариков, все время у мамы спрашивала: «Как можно бросить своих родителей, они ведь старые!» А потом стали показывать сюжеты, как бросают и оставляют детей… Никогда этого не понимала.

—Какой Вы руководитель?

-Демократичный, многие мне говорят, мол, надо быть построже. А зачем? Я всегда готова услышать конструктивные предложения от своих коллег, готова обсуждать. Меня можно убедить в чем-то, если будут приведены какие-то доводы, что так будет правильно. Я не всегда принимаю единоличное решение. Хотя у меня очень хорошо развита интуиция и я редко ошибаюсь. Не люблю «давить» на сотрудников. В коллективе у нас царит уважение.

—В Вашем имени заложен победоносный смысл! Чувствуете и ощущаете на себе силу имени?

-Я гармонично себя ощущаю со своим именем. И верю, что все несет свою силу: и имя, и знаки зодиака, и прочие элементы судьбы. И верю, что всегда можно изменить свою жизнь в лучшую сторону. Постоянно об этом говорю, когда веду разговоры с подростками и рассказываю им про свое поведение в школе. А оно у меня «хромало» (улыбается). И говорю я это не для красного словца. Я не была идеальным ребенком. Да, училась хорошо, но при этом хулиганила, могла сорвать урок, подговорив одноклассников пойти в кино, на химии петарду взрывала. Но ведь я изменилась…

—К Вам прислушиваются?

-Я стараюсь уходить от прямых советов, просто разговариваю, даю некий толчок вперед. А для этого в каждом приходится находить такую ниточку, потянув за которую можно смотивировать ребёнка на дела. К сожалению, многие ничего не хотят делать в жизни, так как потеряли к ней интерес. Добиваться цели — неинтересно, учиться — не интересно. Такие люди слабы духом, и им нужен постоянный контроль.
Сегодня растет избалованное поколение детей, которое не ценит своих родителей. Я, например, никогда не обижалась на папу или маму за подзатыльник. Потому что получала за дело! Родители — это авторитет. И помыслить не могла, что так можно разговаривать с родителями как сейчас порой разговаривают дети.
Не понимаю, почему в школе убрали дежурство, летнюю отработку. Помню, как мы пололи цветы, собирали ягоды и не чувствовали себя ущемленными. Наоборот, приучались к ответственности. Я, конечно, не за розги, но и не за разгильдяйство. Наше законодательство, рассказав детям о своих правах, забыло сделать акцент на их обязанностях.

—В воспитании сына каких принципов придерживались?

-Я всегда наблюдала за ним со стороны, не внедрялась вероломно в его жизнь. Конечно, я боялась, вдруг у него появятся вредные привычки, поэтому ненавязчиво где-нибудь на столе оставляла брошюрки о вреде курения, наркотиков. И всегда ему говорила, что нет таких моментов в жизни, в которых мы бы тебя не поддержали. Не надо бояться говорить – все проблемы решаемы! Ребенок всегда должен чувствовать, что его во всем поддержат. Помните трагический случай, когда девочка покончила жизнь самоубийством, потому что боялась рассказать маме о своей проблеме? Так вот, чтобы этого не было, надо разговаривать с детьми. Они всё воспринимают по-другому. Для них кажущаяся для нас пустяковой проблема рисуется в иных красках. И хуже, когда кто-то им оказывает поддержку лучше, чем сами родители.
Я горжусь своим сыном. Он успешно сегодня строит карьеру, он хороший папа и семьянин. Надеюсь, в этом есть и моя заслуга!

—Как-то в интервью Вы рассказывали случай,когда от ребенка отказалась приемная семья со словами: «Не смогли полюбить…»

-Да, был такой случай. Только поправлю, не приемная семья, а усыновители вернули ребенка со словами: «Не смогли полюбить». Я такой шок тогда испытала. Зачастую это происходит, когда люди рисуют себе картинку идеальной семьи, где нарядный ребенок ходит по струнке, в доме порядок, пироги и воскресные прогулки по парку. Но жизнь – не красивый сюжет. Дети, не важно, где и в каких условиях они росли прежде – в антисанитарии и бедности или в благополучной семье – они все равно дети. Они балуются, болеют, они уже с определенным характером и воспитывать их – это труд. И главное не фантазировать себе, постараться принять его таким, какой он есть, и полюбить ребенка. Для кого-то это оказывается непосильным, а далее следует отказ с формулировкой: «Мы не полюбили». Конечно, прежде чем назначить того или иного гражданина опекуном или усыновителем, он проходит подготовку, в том числе и психологическую. Впрочем, иногда и сами дети отказываются от опекунов или приемных родителей, просятся обратно в детский дом. По закону — имеют право. При этом руководствуются тем же, чем и взрослые – собственной ленью. Семья – это труд. А в казенном доме что? Все на блюдечке с голубой каемочкой. Все, кроме любви.

—А как полюбить?

-У всех любовь возникает по-разному. И это на уровне того, что не потрогаешь и не осознаешь. Это то, что дает всевышний. И любовь к детям — дар от Бога. Знаете, когда ребенка из детского дома забирают в приемную семью, и он опекунов называет мамой и папой — вот с этого и начинается любовь. В 90 % случаев, когда усыновляют малыша, в семье появляется свой ребенок. Разве не так рождается любовь?

—У Вас было желание взять ребенка под свою опеку?

-Да, я готова была взять ребенка, и, думаю, была бы хорошим опекуном, но моя семья не была готова к такому шагу. А это было важно… Потому что есть случаи, когда кровные дети не принимают в семью приемных детей. Когда в приемной семье уже взятые дети не принимают и отторгают других. Я реально оцениваю свои силы и большую семью не смогла бы иметь. И придерживаюсь такого мнения, что не семья должна взять ребенка, а ребенку надо подобрать семью. Ведь есть дети, которые не могут жить в большой семье, им надо быть наедине с собой. А есть такие, кто любит быть в большой компании. Кто-то сразу сроднится, а другой может стать инородным.

-Если не опека, то чем смогли бы заниматься?

-Мое второе образование юридическое и, скорее всего, я бы также продолжала помогать людям, но только в правовом плане. Занималась бы медиацией – это современный способ разрешения споров мирным путём, опираясь на свой опыт жизни. Я люблю помогать людям и это моё. Очень важно найти себя в жизни.

—Вы на своем месте?

-Я всегда считала: где работаю, там мое место. Люблю свою работу. Часто мне ставят в укор, мол, хорошо рассуждать вам о жизни, сидя на этом кресле. Я каждый раз отвечаю, что прежде чем мне сесть в это кресло, я прошла свой путь. Так вот, попробуйте надеть мои тапки и пройти эту дорогу… Я никогда не стремилась к руководящий должности, просто делала то, что мне интересно. А интересно мне было участвовать в судьбе других людей и думать, что я все делаю правильно.

—Что такое счастье?

-Счастье, когда окружают близкие люди. Счастье — приходить на работу и приносить пользу. И как бы высокопарно ни звучало, но я испытываю огромное удовольствие от того, что помогаю, что получается изменить жизнь человека к лучшему. Это не измерить какими-то килограммами и сантиметрами, это можно измерить только эмоциями и впечатлениями. Некоторые не испытывают этого счастья здесь и сейчас, потому что не умеют довольствоваться имеющимся. Хотят быть генералом, а выше лейтенанта подняться не могут. А я счастлива.